Держался подальше от пылающих домов и развалин, где иногда слышались чавканье и тихие хрипы, и вскоре дошел до входа в метро с дымящимся рядом танком. У сорванных гусениц лежали двое безногих солдат, а немного правее – расстрелянная тварь с красными отростками на голове, валяющаяся в груде дробленого бетона. Но едва подошел к самой станции – понял: смертельно опоздал – она затоплено. Вода негромко плескалась, отражала желто-красные языки пламени, пепел, подтопляла дорогу, засыпанную камнями, омывала тела убитых, заваленных под обломками.

Увидев это, я с открытым ртом чуть прошел вперед и, обессиленный, сраженный, опустился на бетонную плиту, не веря глазам.

«Опоздал, опоздал… – пульсировало в голове, – Бетти, я опоздал…»

Зачерпнул горсть холодной воды, лижущей подошвы, жадно напился, смыл с лица чужую кровь, мякоть, выгарь. Вокруг разом пропали посторонние звуки, глаза и щеки горели, всего колотила крупная дрожь. Передо мной разливалось затопленное метро и казалось, что и сам медленно погружаюсь в темные воды, опускаюсь на дно, ногами касаюсь перил, потом лестницы, укладываюсь рядом с телами тех, кому не удалось выплыть, вместе с ними закрываю глаза, чтобы навсегда заснуть. Но вдруг открываю, и прямо перед собой вижу Бетти. Она улыбается, как на фотографии, глаза светятся, волосы колышутся, а маленькие ладошки тянутся ко мне, желая поскорее обнять. Но когда протягиваю навстречу руку, чтобы поймать и больше никогда не отпускать, Бетти неожиданно отдаляется, с сожалением мотает головой, прося прощения, и постепенно исчезает вслед за остальными утонувшими в непроглядной темноте подземки…