Ветер колыхал верхушки кипарисов. Волновалась редкие кукурузные стебли.

— Кукуруза неправильная, — сказал Шпарин. — Можно на машине ездить, меж початков.

Додоня сошел с обочины и принялся ходить по асфальту от ямки к ямке. Остановился. Нагнулся и схватил булыжник.

— Не вздумай! — крикнул Маралов. — Один товарищ уже раз кинул…

Было поздно. Камень, запущенный Додоней вдоль черты на уровне груди, вильнул, пересек под углом отметину и исчез. Раздался удар, визг шин, захлопали двери невидимой машины.

— Какой гад бросил камень!? — крикнул разъярённый мужской голос. — Где ты? Куда ты спрятался?

— Кто-то в восторге, — сказал Маралов.

— Это я! — крикнул Додоня. — Нефиг разъезжать впотьмах. Людей давить.

— У нас тут светло! — возмутился мужской голос.

— И у нас пока не стемнело, — крикнул Додоня.

— Поймаем — убьём! — пообещал женский голос. — Ты где, сволочь?

Шпарин зажал Додоне рот.

Послышались шаги, шуршание, хруст стекла. Шаги стихли.

— Под мост нырнул!

— Нету здесь!

— В камыши ушёл, гад. Ну и люди!

— Сволочи!

Хлопнули двери. Шелест колес.

— Кажись уехали, — Додоня стал на черту на асфальте и, балансируя на расставленых ногах, повертел головой.

— Хорошо гранатомет в доме оставил, — сказал Маралов.