– Когда-то я называла Мата Цзинду братом! – возмутилась Джиа. – Что же он сам не объяснит, почему меня сделали пленницей в собственном доме?
Капитан отряда охраны пробормотал в ответ, что гегемон очень занят, и поспешно ретировался, когда Джиа швырнула в него чайник.
Она смотрела на зажатое в руке письмо, и сердце ее наполняли радость и гнев. Казалось, буквы зиндари, с летящими росчерками и широкими петлями, пытались сбежать из своих квадратиков слов и напомнили ей открытую беззаботную улыбку Куни. Однако письмо было осязаемым напоминанием, что Куни здесь, рядом с ней и детьми, нет, что он застрял на далеком острове, где ему не остается ничего иного, кроме как изображать короля.
Джиа хотела, чтобы Куни был рядом, хотела обнять и поцеловать мужа, а потом надавать тумаков.
Известие о том, что произошло в Пэне, привело ее в полное недоумение. Как могли Куни и Мата, беззаветно преданные восстанию, пойти друг против друга? И когда она сможет увидеться с мужем?
«Моя любимая Джиа, у меня все замечательно. Пожалуйста, передай привет Мата. Твой любящий муж».
«Моя любимая Джиа, у меня все замечательно. Пожалуйста, передай привет Мата.
Твой любящий муж».
Остальная часть страницы оставалась пустой.
Джиа с трудом удержалась, чтобы не разорвать письмо на мелкие клочки. После стольких недель волнений и отсутствия заслуживающих доверия новостей – вот это?
Затем она заметила в левом верхнем углу листа из толстой грубой бумаги одуванчик, поднесла письмо к лицу, сделала вдох и уловила слабый аромат цветка, который благодаря тонкому обонянию сразу узнала.
«Должно быть, Куни понимал, что его письма будут читать, – сообразила Джиа и улыбнулась: – Он не забыл мои рассказы про свойства одуванчиков».
Джиа направилась в свою мастерскую, добавила в чашку с сушеным каменным грибом воды, превратила смесь в пасту и покрыла ею тонким слоем всю страницу. Дождавшись, когда бумага хорошенько намокнет, она аккуратно стерла пасту, и на пустой части листа, точно корабли из стелющегося над водой тумана, стали проступать буквы зиндари, написанные Куни молочком одуванчика:
«Я возвращаюсь домой, моя любимая, средоточие моего сердца».
«Я возвращаюсь домой, моя любимая, средоточие моего сердца».
Глава 37 Тайное Посещение Дома
Глава 37
Тайное Посещение Дома
Окрестности Чарузы, седьмой месяц первого года Принципата