Луан и Куни подняли кубки, чтобы поздравить друг друга, – их замысел удался.
– Теперь у Мата не осталось надежных советников.
Куни выпил, охваченный сожалением: Торулу Перинг был одаренным стратегом, который в критический момент спас восстание, и заслужил большего. Вспоминая реки крови, которые приходилось проливать ради достижения победы, он спрашивал себя, всегда ли цель оправдывает средства, и очень хотел бы услышать от богов ясный ответ на свой вопрос.
– Таких ответов не существует, – сказал Луан Цзиа.
Куни осознал, что, застыв с кубком в руке, говорит сам с собой, невесело рассмеялся и осушил кубок.
– Знать будущее – значит не иметь выбора и верить словам, написанным на бумаге кем-то другим, – продолжил Луан. – Нам ничего не остается, кроме как делать то, что считаем нужным, в надежде, что получится.
– Я знаю, – вздохнул Куни. – Все думают, что я вижу, куда идти, но, как и они, я бреду в темноте.
– Быть может, то же самое происходит и с богами.
Глава 48 Гамбит маршала
Глава 48
Гамбит маршала
Рима и Фача, третий месяц пятого года Принципата
Теперь, когда войска Кокру и Дасу стояли на разных берегах Лиру, Луан Цзиа и Джиа Мазоти предложили Куни Гару план, который должен был изменить соотношение сил.
На севере Фача и воссоединенная Рима – все считали, что Рима следует за Фачей – несколько раз переходили с одной стороны на другую, что позволяло им избежать вторжения обеих армий. Недавно оба королевства заявили о союзе с Мата – ведь в последнее время Куни Гару не мог похвастаться военными успехами, – и могли бы стать примером для других королевств.
Взяв с собой отряд из пяти тысяч человек, маршал Мазоти покинула Димуши и отправилась на побережье залива Затин, к Риме, где попрощалась с Луаном Цзиа, который изменил внешность и один поплыл на маленькой рыбачьей лодке в Боаму, столицу Фачи.
На территории окруженной лесами Римы Мата Цзинду создал шесть новых королевств Тиро. После года войны большинство исчезло, а их земли оказались в руках Дзато Рути, одного из наставников короля Джидзу, когда тот только появился в своем дворце в На-Тионе. Позднее он увековечил имя Джидзу, пожертвовавшего собой ради спасения На-Тиона от солдат армии Намена, в хвалебной речи, которую знал наизусть каждый ребенок Римы.