Луису с варягами приходилось толкаться, протискиваться, орать и сыпать угрозами, чтобы пробиться к нижним пещерам. Вандрад с товарищами даже пробили несколько голов, и, хотя узников было во много раз больше, чем варягов, никто из них не решился дать отпор. Эти люди, понял Луис, утратили всякую волю. Отряд протиснулся мимо последних заключенных и поднялся по каменной осыпи. Здесь, как знал Луис, имелся лаз, ведущий в большие пещеры.

– Нельзя так с людьми, – сказал Вандрад. – Убейте их, как мужчины убивают врагов, или же отпустите. Такая смерть никому не принесет славы.

Луис знал, что почтовая служба вовсе не стремится к славе. Они жаждут власти, запугивают своих врагов.

– Это жертва, – сказал Луис, – принесенная страху из страха.

– Я знаю, «висел на дереве под ветром девять полных дней, пронзив себя копьем, принес я жертву Одину, себя – себе», – проговорил Вандрад.

– Я говорил о человеческой злобе, а не о вашем языческом идоле, – возразил Луис.

– О́дин и есть человеческая злоба. О́дин это страх, – вставил другой варяг, – и он принес себя в жертву самому себе, как это сделал ваш бог Христос.

Луис не стал опускаться до спора с этим человеком. Ему не терпелось попасть в нижние тоннели, оказаться подальше от толпы умирающих людей за спиной.

– Давайте-ка прибавим ходу, – сказал Луис. – Я хочу, чтобы волкодлака взяли живым.

– Но это не всегда возможно, – сказал Може.

– Плачу двойную цену за живого дикаря, – пообещал Луис.

– Хочешь сказать, что покажешь мне дворцовые фонтаны дважды? – удивился Може.

Луис едва не захохотал. Он совсем забыл, что Рагнар – под этим именем знали здесь нормандца – работает не за деньги.

– Если ты схватишь его, я даже разрешу тебе искупаться в фонтане, – сказал он.

Луис шел во главе отряда, неся перед собой лампу. Он знал, как важно выглядеть в глазах северян храбрецом. Сначала проход был совсем узкий, и ему пришлось протискиваться между камнями. Он порадовался, что нанял не самых рослых воинов.

Он поднялся по очередной каменной осыпи, окидывая взглядом широкую пещеру, где Аземар расправился с греками. С тех пор события сменялись с такой быстротой, что у него не было времени подумать о том, как странно, что его друг после долгого заточения сразил стольких противников. Может быть, Аземар боялся, что его снова бросят в темницу. От страха люди сражаются с яростью волков, Луис часто слышал подобное высказывание.

Когда Луис соскользнул с осыпи в пещеру, во рту у него уже было сухо от пыли. Он поднял лампу повыше. Тела греков, убитых Аземаром, исчезли. Куда они подевались? Неужели кто-то пришел и забрал?