Руны, стенавшие и шипевшие в сознании начальника покоев, пребывали в смятении, они волновались и метались, словно овцы в загоне, услышавшие волчий вой. Он не сомневался, что в городских беспорядках виноват только он.

Начальник священных покоев жестом велел слуге подать бокал с водой. Он поднес бокал к губам и попытался сделать глоток, но не смог. Живот свело судорогой, горло тоже. Он отставил воду и, ощущая тошноту, привалился к стене, чтобы удержаться на ногах. Яркая капля крови упала на пол. Он поднес руку к носу. Еще кровь.

– Платок, дай платок!

Слуга быстро нашел платок, и начальник священных покоев прижал его к носу.

Кровь все равно текла.

Он мысленно призвал один магический знак, позволил его контурам соткаться перед внутренним взором. Карас знал, что у этого символа множество имен. Сегодня он как будто бормотал ему что-то на языке варягов. Руна Манназ до сих пор всегда посылала ему видения, помогала принимать решения, позволяла на шаг опережать противников. Однако же сейчас символ пытался сбежать от него. Он как будто был озабочен чем-то. Он напомнил начальнику священных покоев норовистого коня, которому за каждым незнакомым кустом мерещится хищник и его больше волнует собственная судьба, чем благополучие седока. Руна походила на живое существо, а не на образ или идею, он ощущал, как ее контуры извиваются в сознании подобно змее, вытягиваются и рвутся, силясь высвободиться.

Он призвал другой символ, желая подчинить его. После того, как он принес необходимую жертву, управлять магическими знаками было удивительно легко. И слово «символ» не отражало их сути. Для северян они были не просто начертанными буквами. Может, они и впрямь демоны, принявшие такое странное обличие?

Одал – еще одно слово на языке северян. Может быть, руны хотят сказать ему что-то? Он вытянул руку, как будто желая коснуться знака, использовать его, как использовал когда-то, чтобы защищать родных и друзей, чтобы привести Стилиану во дворец и заставить богатое семейство удочерить ее, чтобы скрыть от других свою любовь к старым верованиям и приверженности к магии. Руна как будто избегала его.

Наконец ему удалось унять кровотечение из носа. Над городом разносились крики, стоны боли. В городе умирали. Он не понимал, что убивает людей. Он проводил обряд, посвященный богине, смешивал кровь мертвеца с миртом и лавром, наносил эту смесь на глаза. Он произносил слова, обращенные к богине:

Руны в его сознании стенали и бились, но не давали ответа; видение, способное объяснить происходящее, не приходило. Может, это конец света? Может, Геката одержала победу над царством света?