Программу продолжил блок рекламы, и Рензо выключил приёмник. На него накатила усталость, отбиваться не он стал и уснул. Проспал полчаса или час, точно не понял. Но голова гудела, а солнце находилось примерно на том же месте. В его хижину наведался Алан.

— Beyona! — вошёл он и поздоровался.

— Салют. Как твоя бабка?

— Жива и ладно.

— И не говори, — буркнул Рензо и попросил Алана вынуть из-под матраса очередную бутылку гадкого пойла.

— Картины любишь? Я подарю тебе одну. Говорят, ты жил в храме.

— Точно. Жил.

— У меня есть храм. Его рисовала прекрасная девушка.

— Ну, раз прекрасная, то тащи, — кивнул Атлас, откупорил бутылку и сделал долгий глоток.

— Сейчас принесу, — сказал Алан и вышел из хижины.

Рензо успел уже позабыть о его обещании и всецело погрузился в свои мрачные размышления. Наконец Алан появился. В его руках был небольшой холст, вставленный в самодельную деревянную раму.

— Гляди. Она рисовала его по памяти. Красиво, да?

Атлас замер и чуть было не выпустил бутылку из внезапно ослабевших пальцев. Картина темноватая и не слишком аккуратная палитра красок, техника страдала, но Рензо ничего в этом не смыслил. Его поразило другое. Ракурс. Тот самый угол, то самое время года. И, чёрт возьми, это могла быть кисть уймы недоделанных художников, которые часами вырисовывают всем знакомый пейзаж — монастырь Асмиллы, списанный в высоты цветочного холма. Да он сам фотографировал это место сто тысяч раз. Но единственная незначительная деталь делала это полотно особенным, судьбоносным для него. Река. И рыба. Много рыбы. Мигрирующие в низовья реки косяки стерляди, белуги и осётра. Настолько мимолётное движение нельзя придумать, только запомнить.

— Алан, парень, ответь мне, кто написал эту картину?

— Прекрасная девушка, — расплылся в улыбке темнокожий парнишка.

— Имя! — взвыл Атлас. — Скажи мне, как её зовут! Быстро! Не молчи, иначе я придушу тебя!

— Не помню, я совсем ничего не помню! Не бейте меня! она красивая! Светлая! Не помню! — сдался напуганный Алан и вжал голову в плечи как пресноводный краб.

Атлас завалился на спину и зарыдал. Он не мог остановить слёз — они непослушным ручьём стекали по его бархатной смуглой коже, застревали в древесной бороде. Он закрыл лицо руками и продолжал плакать. Его грудь вздымалась с каждым всхлипом. Эмоциональный взрыв, встряска памяти, прикосновение к мечте, которая казалась навсегда потерянной. Рензо плакал, а Алан смотрел на него, не смея уйти или заговорить. Он не сомневался, что полотно писала Джулия.

Успокоившись, Атлас вытер раскрасневшиеся глаза, взглянул на чернокожего парня и подозвал его жестом.