— Рада, что ты снова дома, — ответила Омала и подняла бокал с вином.

Праздновали до глубокой ночи и разошлись в самый тёмный час. Костры потухли, вино закончилось. Кто-то остался спать прямо на столе. Алан распрощался с гостями и отнёс захрапевшую Мирру в дом.

— Можно я останусь у тебя? — спросила Омала, прильнув к плечу Атласа.

— Обязательно, — кивнул Рензо, позвал на помощь парочку полуживых парней, опёрся на их плечи, и все вместе они добрели до его хижины.

Омала легла рядом. Они крепко обнялись.

— Знаешь, я сегодня счастлива, — проговорила она, смотря куда-то вверх.

— Впервые за последние месяцы я почувствовал себя здоровым. Благодаря тебе.

— И я, — она уткнулась в его шею. Казалось, что бархатная кожа даже пахнет персиком или абрикосом.

— Как ребята? Им, наверно, тут ужасно скучно?

— Неола учится в престижной школе. Твой напарник Кей ковыряется во всякой технике в Академии, а Манория ходит по магазинам, много читает и не особо то жалуется. Не переживай, за ними присматривают мои люди. Их никто не обидит.

— Знаю.

Атлас обнял её. Его вновь коснулось пышущее жизнью тело, которое словно делилось с ним своей энергией, своим жаром.

— Манория ненавидит меня, — усмехнулась Омала, — ты с ней спал, верно?

— Возможно.

— Юная и вспыльчивая. Обожаю таких девиц. Когда остынет, станет моим протеже.

— Ох, ну и намучаешься ты с ней, — улыбнулся Атлас, — неугомонная. Календара не знала, куда деваться.

— Мне жаль твою наставницу, — сменила тему Омала.

— Мне тоже.

Ему снился сон. Вообще Атлас редко видел сны, но на сей раз всё было чересчур реально. Он оказался на горе, даже скале, размер которой невозможно вообразить. Сначала он решил, что это плато Стердастоса, до которого они с Омалой всё-таки не дошли, но осмотрелся и понял, что ошибся. Вниз — целая бесконечность, заканчивающаяся красным морем. И это не метафора или очередное яркое название, оно, в самом деле, плескалось красными, будто кровь, волнами, заигрывало с чёрными скалами. Закат. Во всяком случае, Атласу казалось, что темнота, гармонично перетекающая в зарево, — это не что иное, как закат. Где-то очень высоко сияла, пробиваясь сквозь линялый туман, горячая и яркая белая звезда, нёсшая в этот мир жизнь. Сперва Рензо был один. Ветра нет. Только пустота и спокойствие. Вдруг напротив него возник невысокий старик, облачённый в лохмотья. Вместо глаза — пылающий сапфир, и тело из металла.