– Твоя большая ошибка, отец, думать, что боги назначили тебя управлять миром! – громко произнес младший сын.

Тигран, защищенный преданными воинами, гневно смотрел на него.

– Твоя чаша мира, – продолжал юноша, – станет теперь свидетелем новой истории.

– История, – мрачно произнес Тигран, – сама по себе не наказывает. Жизнь накажет за незнание истории! Что касается чаши, то вода, пролитая на землю, может породить всходы гнева.

Юноша усмехнулся, а потом спросил:

– Тобой уже овладел страх перед переменой судьбы?

Тигран покосился на Меружана, который, стоя с мечом подле него, готов был немедленно ринуться в бой.

– Ты ждешь подмогу. Зря! – крикнул царевич. – Дворец захвачен, караул заперт, дворцовая стража на постах убита, а тебе остается одно – сдаться на милость победителя. Обещаю, я сохраню тебе жизнь и поступлю так же, как ты с моей матерью: тебя отправят в крепость в горах доживать свои дни. Свою любимую чашу ты можешь взять с собой.

Царь с презрением смотрел на сына, потом перевел взгляд на оружие в его руке и спросил:

– Это меч из дамасской стали, не так ли?

– Да, это твой подарок. Этот меч проложит мне дорогу на вершину власти, которую тебе пора передать достойному. Ты стар, зенит твоего могущества позади, против тебя настроена вся армянская знать.

– Причину ненависти в твоей душе я вижу в поведении матери, – враждебно сказал царь. – Ты решился на захват власти, чтобы угодить ей?

– Она, в отличие от тебя, любит меня. Ты же всегда унижал меня, держал на вторых ролях, а в последнее время просто не замечал, будто я пустое место! – с обидой в голосе возопил Тигран-младший. – Я ненавижу тебя!

– Ясно, на этой почве был нарушен твой душевный покой, сын. Ничто не может успокоить твоего оскорбленного самолюбия, которое в конце концов перешло в бунт против отца.

– Мое самолюбие говорит, что я смел и азартен, и достоин носить царскую тиару.

– С одной стороны, ты смел и азартен, но с другой – завистлив и тщеславен. Ты честолюбивый и чуткий сын своей матери, но трусливый и вспыльчивый по отношению к отцу. Ну, прости меня, сын, если я чем-то тебя обидел.

– Вспыльчивость – черта наследственная. Твои ядовитые насмешки и колкости мне надоели. Говори, ты принимаешь ультиматум?

– Живя как трус, отважным не станешь! Для настоящего мужчины ты труслив, для сильного царя ты слаб духом.

– Никто не может обвинять меня в трусости! – крикнул Тигран-младший, и его голос разнесся эхом по всему залу.

Где-то за колонной стоял вероломный Васак, через узорчатые прорезные решетки в стене за действием в зале наблюдала коварная Береника, за статуей льва притаился злобный Багдасар, а вся дворцовая челядь – слуги, гарем, рабы, – спасая жизнь, забаррикадировалась в своих покоях и комнатах. Тигран старался говорить спокойно и твердо: