Я всегда верил в высшие материи и, в частности, Инь и Ян. В мире должен соблюдаться баланс. Любовь уравновешивает ненависть, мир – войну, и, в моем представлении, Томми уравновешивал зомби. Был ли у него этот дар до того, как ливень из дерьма обрушился нам на головы? Вероятно, нет. Так что хвала Господу за «Волмарт» и их инициативу «Равноправие». Я выбрался из своего спального мешка, стараясь не потревожить сон тех, кто расположился между мной и дверью. Это было хуже, чем сидеть у окна в самолете. Отдавив несколько различных конечностей и получив парочку красочных комментариев, я наконец-то достиг двери и моей конечной цели, ванной.

Иногда, особенно в последние годы, я часто тосковал по своей юности. По беззаботным денькам отрочества и тем временам, когда мне было двадцать с небольшим. Когда мир, пускай и не был у меня в кармане, но определенно был моей игровой площадкой, и когда я не знал, какую девушку поцелую следующей. Ответственность лежала на других. Потом я возвращался к жизни и любви, разделенной с женой и детьми – безусловной любви, которую я испытывал к ним ко всем, включая даже вонючку Генри. И я вспоминал, что взросление – это не всегда плохо. Я рассказываю это вам лишь для того, чтобы дать примерное представление о том, как работает мой мозг. Обычно я не столько тосковал о прошлом, сколько наслаждался настоящим. И сейчас меня безгранично радовала мысль, что мне не стукнуло на пару лет больше, и что у меня не увеличена простата. Ведь все, о чем бы я мог думать – это о том, какой морокой было бы выбираться из комнаты четыре или пять раз за ночь, чтобы помочиться. Да уж, добро пожаловать в мой мир.

Глава 25 Дневниковая запись 22

Глава 25

Дневниковая запись 22

Температура воздуха в коридоре упала на добрых десять градусов. Я уже почти забыл, зачем вообще выходил сюда, когда мочевой пузырь отправил своевременное напоминание. Закончив свои дела, я не захотел возвращаться в парилку. Томми и прохладный воздух взбодрили меня, возможно, не настолько, чтобы отправиться на раннюю пробежку, но вполне достаточно, чтобы совершить обход дома. Я спустился вниз, в относительную безопасность – по крайней мере, я так считал. Тут я звучно выпустил газы, да так, что Генри бы мной гордился.

– Боже, я сдерживал эту прелесть часа два…

– Привет, папа.

Попался, черт побери!

– Привет, Трев, – отозвался я.

Моим первым побуждением было ринуться в атаку и спросить, что он тут делает. Так сказать, предпринять отвлекающий маневр, чтобы замаскировать собственное смущение. Но какой смысл? Запах сам по себе уже был достаточным наказанием. Я поспешно покинул комнату, как и Тревис.