Проследить не удастся, здесь не утыканная видеокамерами Москва. В этой части света все еще времена халифа Гаруна или, точнее, Хусейна бен Али, с той лишь разницей, что появились элементы современной цивилизации, нисколько, однако, не изменившие здешний уклад жизни и обычаи тунисцев.

Едва миновали здание отеля, словно ниоткуда возник Левченко, уже не боевик, а богатый турист с дорожной сумкой, что вся в наклейках, пошел рядом.

Я сказал тихо:

— Он остановился здесь, но вышел в город.

— На встречу?

— Не знаем, — ответил я. — Чтобы вам не привлекать внимание, попробуйте снять хотя бы на сутки или на несколько часов комнату в доме напротив. Из нашего окна видно, там пустых многовато.

— Хорошо, — ответил Левченко с готовностью. — Шлюх приведем… для маскировки, для маскировки! Мы же туристы?

— Действуйте, — ответил я. — Только сумки прячьте от таких подальше. А то захотят обобрать и все оружие сопрут. А потом выкупай его на базарах…

Он кивнул и остановился, а мы с Ингрид прошествовали дальше. На нее поглядывают даже женщины, я прошипел сердито:

— Не горбись, бедуиночка… У бедуинских женщин спины прямые.

— Потому что кувшины на головах носят?

— Да, — ответил я. — Надо тебе ящик с патронами на макушку поставить и гонять по плацу. Осанка будет что надо.

Она спросила сердито:

— А сейчас ее нет?

— Есть, — согласился я, — но это я так, для тренировки. Чтоб и не портилась. Сперва ящики с патронами поносишь, потом со снарядами.

Она спросила невпопад:

— Куда он мог пойти?.. В одних случаях нарочито ищут толпы народа, чтобы передать незаметно, в других — едут на пустынные окраины…

— Толпа нужна, — сказал я, — чтобы незаметно передать при контакте записку или, скажем, зажигалку. Большую флягу со штаммом вируса так не передать, слишком заметно.

— Значит, на окраину?

— Да, но куда…