— И что теперь?..

— Тебя бы зачистить, как говорят профи, — сказал я. — Ты так и делаешь, верно? Но я не профи, я человек здесь в самом деле случайный. Так что просто свяжу, а там либо перетрешь веревку, либо найдут раньше, чем сожрут крысы.

Не спуская с него глаз, я подошел к боевику, что обещал перерезать мне горло. Изо рта течет широким потоком кровь, глаза испуганные, я только сейчас понял, что это почти подросток.

— Коей мерой отмериваете, — сказал я, — той мерой и воздастся и вам, как сказал Всевышний…

Я коротко полоснул ему по горлу лезвием ножа, снял с груди длиннющий шнур с множеством костяных шариков.

— Свяжи себе ноги, да покрепче. Руки, ладно, свяжу сам, но учти, малейшее движение… Вот возьми тряпку.

Он буркнул:

— Потная, воняет.

— Там кровь твоего напарника, — сказал я с укором, — отнесись с уважением к павшему за вашу и нашу свободу, чтоб землю в Гренаде халифу отдать… Завязывай себе глаза… Чтоб не видел меня, когда буду связывать тебе руки. Я не профи, но я осторожный…

Он пробурчал:

— Ага, другому скажи… А ты живучий, гад.

— Наука бессмертна, — ответил я. — А вот мафия нет.

Он сказал с усилием, словно вдавливал в мягкое дерево гвоздь:

— Но ты здесь умрешь…

— Вряд ли, — сообщил я. — Как постчеловек я предпочту вечную жизнь. А потом, когда вселенная начнет схлопываться, посмотрим, как ее бигбангнуть снова.

Он спросил неожиданно:

— А почему… не ликвидировал? Ни в тот раз, ни в этот?

Я ответил словно бы нехотя:

— Думаю, твою дочь это огорчило бы. Не хочу обижать ребенка.

Он дернулся, лицо стало еще бледнее.