— Уверены?.. Тогда деньги вперед.

— Минутку, — сказал я. — Пусть моя женщина побудет с вами, а я отойду на полминуты…

Я в самом деле отошел в сторону с планшетом, потыкал пальцем, пару раз они услышали, как я ругнулся на медленных операционистов, но через полминуты я крикнул:

— Готово! Проверьте счет.

Он сунул руку в карман за смартфоном, Ингрид тут же сдвинула ствол автомата в его сторону.

Он улыбнулся.

— Хорошая у тебя жена. Сколько за нее хочешь?

— Я бы отдал и даром, — сказал я со вздохом, — а то еще и приплатил бы, но, увы, она берберка…

Он сказал понимающе:

— А-а-а, это она тебя покупала?.. И сколько дала?

— Двух коз, — сообщил я грустно. — Неужели больше не стою?

Он покачал головой.

— Действительно, даже оскорбительно. Я бы оценил в трех коз… Ого, наши банки работают лучше, чем правительство! Все, счет пополнен. Забирайте. Узнаю профессионалов высокого класса.

Левченко с ребятами перенесли, прикрывая на всякий случай от постороннего глаза тряпками, три бомбы в кузов джипа: фугасную, зажигательную и осколочную с дистанционным подрывом, а через шесть минут примчались на поле к самолету Джонса.

Он вышел навстречу, такой же крупный и чем-то похожий на Ганса, наверное, такими и были первые европейские поселенцы в Африке, основавшие прекрасную республику Трансвааль, что потом стала называться Южно-Африканской республикой и дольше всех отгораживалась стеной апартеида от коренного населения негров.

Я вскинул руки в нацистском приветствии.

— Слава Белому Братству!.. Самолет в порядке?.. Вылетаем немедленно.

Он кивнул.

— Полетят все?

— Со мной двое, — ответил я, — помогут. Нет, лучше трое.