Шаги и голоса были все ближе, Мартин приготовился ударить того, кто первый покажется из-за ржавой железяки. Он уже не осознавал, что его сил вряд ли хватит даже на то, чтобы замахнуться, не говоря уже о том, чтобы ударить кого-то. Ощущая себя загнанным зверем, с лапой, попавшей в капкан, он сдавленно прошипел:

– Попробуйте взять меня уроды!..

– Он где-то здесь! – послышалось совсем близко от Мартина.

– Мы тебя найдем, и тогда ты покойник! – с ненавистью пообещал второй голос.

Мартин закинул голову и уставился в небо. Тусклый свет фонарей не заглушал сияния звезд. И в этот миг в помутневшем сознании Мартина появилась надежда. Ему показалось, что он оказался в этом капкане совсем не случайно, что таково его предназначение, его путь, его судьба. Он так много размышлял и писал обо всех этих вещах, что в какой-то момент перестал примерять эти понятия на себя. Он так долго блуждал, путаясь в религиях, философских направлениях и литературных образах, что совсем отказал себе в праве выбора. Он принял все это как целый мир, в котором просто нужно существовать. Все, что он написал – попытка вычленить истину среди всего этого многообразия. Все, что он написал – неудавшаяся попытка. Все это – разговор автора с читателем, рассуждения и домыслы. Оригинальные, интересные, небанальные и яркие, они давали пищу для ума, они открывали новые и новые вопросы, но… не давали ни одного точного ответа. А возможно ли дать точный ответ, когда речь заходит о вопросах веры, истины?

Но сейчас, понимая, что скорее всего, в ближайшие пять минут его будут убивать сразу три пары рук, Мартин вдруг ощутил, что истина – она здесь. Она в этой границе жизни и смерти. Она в его белых костяшках. В дыхании убийц у его уха. В несобранном образе Аделины, в его разбитом, растерзанном сознании. И больше всего – в этом небе, бесконечном и неохватном, что так дерзко вырвалось из кирпичных тисков зданий. В эти тиски попался Мартин, но не небо. Небо было здесь и сейчас. Оно просто было, вот и все. И Мартин на секунду осознал, что он тоже есть только здесь и сейчас. Потому что секунду назад его уже нет, секунда прошла и унесла с собой все, что в нее вместилось, а в следующую секунду его, Мартина, уже, может, вовсе не будет в живых.

Он еще раз постарался представить Аделину, но она будто бы была за туманной дымкой: тянула к нему руки, звала, просила не уходить, но сама же и отдалялась все дальше. Мартин подумал, что если сейчас ничего не произойдет, он просто уснет. Это было бы забавно – проспать собственную смерть. Он пообещал себе, что закроет глаза всего на секунду, и тут на него обрушился удар. Что-то горячее лопнуло в голове и обожгло правый висок. Со всех сторон мягко окутывала темнота, будто теплое одеяло. Мартин почувствовал себя маленьким мальчиком, ему захотелось навсегда укутаться в эту темноту и спать, спать, спать.