— Но это же просто глупо, — сказала Вин.

— Быть счастливым — глупо? — осведомился Кельсер, поворачиваясь к ней лицом. — Где тебе лучше, Вин? Ты была счастлива в шайке Камона или счастлива сейчас?

Вин промолчала.

— Я ведь не уверен, что Мэйр предала меня, — продолжал Кельсер, глядя на закат. — Она клялась потом, что не делала этого.

— И ее отправили в Ямы? — спросила Вин. — Это странно… если она была на стороне Вседержителя…

Кельсер покачал головой:

— Ее привезли в Ямы через несколько недель после меня. Нас держали врозь с тех пор, как схватили. Я не знаю, что могло произойти за это время и почему ее в конце концов отправили в Ямы. И то, что она очутилась там, позволяет мне думать, что, вероятно, она и не предавала меня, но… — Он опять повернулся к Вин. — Если бы ты слышала его, когда он нас схватил, Вин… Вседержителя… Он благодарил ее. Благодарил за то, что она предала меня. Его слова звучали так чудовищно искренне… и он все знал о нашем плане… В общем, мне было трудно после этого поверить Мэйр. Но ничто не убило мою любовь к ней. Я сам чуть не умер, когда она погибла год спустя от побоев надсмотрщика там, в Ямах. В ту ночь, когда ее труп унесли, я изменился.

— Сошел с ума?

— Нет, пробудился. «Пробуждение» — это алломантический термин. Наша сила поначалу бывает скрыта, она прорывается наружу только после какого-то тяжелого события. После чего-то, что сильно влияет на тебя. Мудрые люди утверждают, что человек не способен управлять металлами до тех пор, пока не увидит смерть и не отвергнет ее.

— А… что тогда случилось со мной? — спросила Вин.

— Кто знает… Можно только гадать. Ты ведь росла в трудных условиях, неизвестно, когда именно ты пробудилась.

Он кивнул, будто мысленно разговаривая с самим собой, потом продолжил:

— А для меня пробуждением стала та ночь. Я был один в Ямах, мои руки кровоточили после дневной работы. Мэйр была мертва, и меня мучил страх, что я виноват в ее смерти… я не поверил ей, и это отняло у нее волю к жизни. Она умерла, зная, что я сомневаюсь в ее преданности. Может, если бы я по-настоящему любил ее, то не усомнился бы. Не знаю.

— Но ты выжил, — тихо сказала Вин.

— Да, — кивнул Кельсер. — И я решил, что ее мечты должны осуществиться. Я снова сделаю мир цветущим, с зелеными растениями, чтобы с неба не сыпался пепел… — Кельсер помолчал и вздохнул. — Да, я знаю. Я сумасшедший.

— На самом деле, — осторожно возразила Вин, — я начала видеть смысл в твоих поступках. Наконец-то.

Кельсер улыбнулся. Солнце опустилось за горизонт, и, хотя небо на западе было еще светлым, начал наползать туман. Он ниоткуда не появлялся, он как будто вырастал прямо из воздуха, раскидывал длинные извивающиеся щупальца… они удлинялись, кружились, сплетались…