Кельсер достал из жилетного кармана сложенный листок бумаги и, осторожно развернув его, протянул Вин.

Она как можно бережнее приняла листок: бумага была настолько ветхой, что грозила вот-вот рассыпаться. На листке ничего не было написано, Вин увидела лишь старый, поблекший рисунок. Рисунок изображал какое-то непонятное растение, каких Вин никогда не видела. Оно казалось невероятно хрупким. У него не было толстого стебля, а листья выглядели уж очень изящными. Верхние листья по форме и цвету отличались от остальных.

— Это называется «цветок», — пояснил Кельсер. — Когда-то, до Вознесения Вседержителя, люди выращивали их. В старых стихах и легендах можно найти их описания, но они известны только хранителям и взбунтовавшимся мудрецам. Судя по всему, эти прекрасные растения вдобавок чудесно пахли.

— Простые растения пахли? — удивилась Вин. — Как фрукты?

— Думаю, да. А некоторые письменные источники утверждают даже, что такие вот цветы превращались во фрукты. Так оно было до Вознесения.

Вин некоторое время молчала, хмурясь и пытаясь вообразить все это.

— Рисунок принадлежал моей жене, Мэйр, — тихо произнес Кельсер. — Доксон его нашел в ее вещах после того, как нас схватили. И сохранил, надеясь, что мы вернемся. Он отдал мне рисунок, когда я сбежал.

Вин еще раз взглянула на картинку.

— Мэйр постоянно грезила о временах до Вознесения, — сказал Кельсер, устремляя взгляд вдаль. Темно-красное солнце медленно опускалось за горизонт. — Она собирала подобные вещи: рисунки и описания прежних дней. Думаю, именно эти грезы и то, что она была ищейкой, привели ее на дно. И ко мне. Именно она познакомила меня с Сэйзедом, хотя в то время я не приглашал его в свою шайку. Его не интересовало воровство.

Вин сложила листок.

— Ты так и хранишь этот рисунок? После того, что она… натворила?

Кельсер на несколько мгновений застыл. Потом посмотрел на Вин:

— Опять подслушивала? А, не беспокойся. Похоже, об этом все знают.

Заходящее солнце вспыхнуло вдали, красные отсветы отразились от низких облаков и клубов дыма.

— Да, я храню этот цветок, — сказал Кельсер. — Я и сам толком не знаю почему. Но… разве ты перестала бы любить кого-то из-за того лишь, что он тебя предал? Вряд ли. Поэтому предательство и причиняет такую боль… вот откуда гнев и разочарование… Но я все еще люблю ее. Люблю.

— Но почему? — спросила Вин. — И как ты вообще после этого можешь доверять людям? Ты разве ничему не научился?

Кельсер пожал плечами.

— Мне кажется, если бы мне пришлось выбирать между любовью к Мэйр — вместе с ее предательством — и тем, чтобы никогда не встречаться с ней, я выбрал бы любовь. Я рискнул, и я проиграл, но риск того стоил. То же самое с моими друзьями. Подозрительность полезна в нашем деле, но только до определенных пределов. Я предпочитаю доверять людям, вместо того чтобы бояться удара в спину.