Далекая деревушка в Нижнем Потлове, между двумя притоками Бура, каждый из которых зовется Хвостом, приютила и меня.

Много лет спустя в памяти всплыли слова Листопада о том, что места здесь хорошие, ему по душе. И с удовольствием жить здесь можно, между двумя Хвостами Бура. Домик справить в лесу на полянке – много ли надо? Деревня недалече – всегда работа есть.

Но чем чаще думала об этом, тем меньше я верила в реальность того, что эти слова были произнесены. Мне начинало казаться, что я придумала себе тот разговор, а потом и все последующие события. Что он просто оставил меня в этом домике, горящую от температуры, вышел за чем-то за дверь – и вот-вот вернется. А все остальное – порождение болезненного бреда.

Берегиня сидела за столом у окна. Ее ладони закрывали лицо. Она едва заметно раскачивалась. Височные кольца катали в своих изгибах отблески множества свечей.

Годэлиск наблюдал за ней сквозь щель в занавеси, отделявшей его кровать от остальной части комнаты. Он видел, как девочка подошла и обняла мать за плечи. Ее щечка прижалась к затылку Оденсе, и смешались с русыми прядями выбившихся из-под платка волос ее кудряшки. Она раскачивалась вместе с женщиной, а огромные серые глаза смотрели на огни расставленных по столу свечей так печально.

На утро следующего дня эльф наметил свой отъезд в сторону Предгорий. После предельной откровенности берегини многие странности происходящего, о природе которых он мог только догадываться, стали теперь ясны.

Весь этот вечер прошел в его разговорах с сероглазой малышкой. Пока Оденсе хлопотала по хозяйству, Годэлиск пытался выяснить подробности, касающиеся судьбы тех, кто был близок берегине, но девочка почти ничего не добавила к тому, что он уже знал. Она упрямо обходила все вопросы, говоря лишь о том, о чем сама считала нужным.

«Я знаю имя призрака. Назвав ее по имени, я смогу узнать у нее все, что захочу. Произнеси я его – и эта маленькая девочка переменится. Она перестанет смеяться и изображать детскую непосредственность. Она почувствует исходящую от меня угрозу и начнет защищать и себя, и мать. Она так хочет быть с матерью и так боится быть обнаруженной, чтобы не быть вновь отнятой у нее».

Взгляд девочки, направленный на Годэлиска, стал более настороженным – она чувствовала, что ходы ее замысловатой игры уже разгаданы благодаря его осведомленности. И он лишь хорошо притворяется. И спасало ее лишь одно – эльф покидал этот дом утром следующего дня.

Девочка боялась, что Годэ расскажет ее матери, что она никуда не ушла и все двадцать пять лет душа ее кружится рядом. Прикованная к Оденсе, заключенная в стенах этого дома.