– Ты с ума сошла! – возмутился Широ. – Я уже целую вечность не был так счастлив! Эти твои обнимашки… – Он зажмурился от удовольствия, когда она стала разминать ему плечи. – Я и не думал, что я смогу испытать нечто подобное так скоро… я действительно чертовски везучий парень!

– Да что ты говоришь… – с легкой досадой хмыкнул Первый. Наблюдая эту сцену, он явственно ощутил, что его плечи тоже не помешало бы размять. – Особенно по поводу вечности. Ты же только недавно был у девчонок…

– Это не то же самое! – огрызнулся Двенадцатый.

– Какие еще девчонки? – насторожилась стажер.

– Шлю… – начал было старпом, развалившись поперек большого мягкого кресла, но закашлялся и поправился: – Куртизанки.

Он не очень себя понимал, но с каких-то пор ему не хотелось быть грубым в присутствии Эос.

Стажер нахмурилась. Ей страшно хотелось возмутиться из-за того, что Широ несовершеннолетний, но в текущих обстоятельствах это не имело смысла…

– Я, конечно, никоим образом не хочу принижать вклад работниц «древней профессии» в формирование стабильной общественной системы, – выдавила она несколько деревянным голосом. – Но Широ прав – это не то же самое, что друзья и семья.

– Хорошо, когда есть с чем сравнивать… – буркнул Второй. – Синхронизируйтесь уже, да продолжим.

В общем и целом получалось у них совсем неплохо. Советник даже сказал, что влюбился в один из эскизов. Небольшая проблема возникла с выкройками, так как строение тел у дипломатов было весьма своеобразным. Но прежде, чем они успели отчетливо проникнуться этой мыслью, советник уже привел им специалиста в этой области – личного портного леди посла.

Эос почти не удивилась, когда личный портной оказался киборгом. Все-таки не секрет, что официальная политика и личные интересы – это далеко не всегда одно и тоже. Скорее ее удивило, что киборг имел вид здорового плюшевого медведя. Хотя если корабль может управляться отделенными от тела искусственно выращенными мозгами, то почему, собственно, нельзя запихнуть эти мозги в подходящую по размеру плюшевую игрушку, присоединив их к управляющему механизму?

Медведь был знаком со Вторым и постоянно норовил назвать того Карамелькой. Второй был куда более изобретателен в выдумывании обидных прозвищ и никогда не пользовался одним два раза подряд. Нельзя сказать, что эти двое недолюбливали друг друга. Скорее им было неприятно иметь дело с кем-то, кто напоминает о прошлом.

Стажер как раз старалась остановить очередную мелкую перебранку, когда услышала «колыбельную». Так она называла про себя ощущение, когда кажется, что множество приятных голосов беззвучно, но ласково что-то нашептывают тебе в унисон. Раньше нечто подобное ей доводилось испытывать лишь в абсолютной тишине. Но сейчас казалось, будто источник шепота приблизился.