Остановить движение Темной Тропы или направить его обратно было некому: Угрим находился по эту сторону завала, и князь к тому же был поглощен поединком. Так что Тропа влекла тех, кто вступил на нее, только вперед – прямо в стену, поднятую ханьской магией. А сила у колдовской Тропы немалая. И она все влекла, влекла…

Бр-р-р! Быть вот так раздавленным заживо, в темноте и мертвой тишине – жуткая смерть.

Со стороны ханьца это был неожиданный ход. Но, по-видимому, в тронной зале Кощея опытный маг способен вытворять и не такое.

Угрим все же попытался разрушить каменный торос, вздыбившийся за его спиной. Но при этом князь чуть не пропустил удар и вынужден был на полуслове оборвать незаконченную волшбу.

Новых попыток очистить дорогу для застрявших в навьем мраке воинов не предпринималось.

Да и крики за завалом уже стихали. От запечатанной Тропы теперь не было проку, а открыть новый темный путь ханец точно не позволил бы. Больше Угрим от боя не отвлекался.

* * *

Колдовской путь был перекрыт, подмога – отрезана. Но Тропой уже воспользовалось немало бойцов. Ханские нукеры и имперские рыцари уверенно теснили воинов вражеского мага.

Те скакали, как зайцы, и крутились волчками. Ханьцы дрались отчаянно, нанося смертоносные удары с нечеловеческой ловкостью и быстротой. Но численный перевес был не на их стороне. И защищать своего колдуна им становилось все сложнее.

Бельгутай пробился вперед. Рядом, гулко ухая из-под шлема, размахивал длинным мечом закованный в железо латник Хейдорха. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, он орудовал своим тяжелым клинком на удивление споро и рубил с такой силой, с которой способен ударить не всякий степной богатур. С прямого клинка стекала ханьская кровь. Надежный доспех защищал имперца от легкого оружия противника.

Дзинь! От рыцарских лат отскочил, так и не найдя уязвимого места, небольшой дротик. От второго метательного снаряда пришлось уворачиваться уже самому Бельгутаю. Ничего – увернулся.

Они почти добрались до вражеского колдуна. Путь к магу преграждали лишь два телохранителя. Старые знакомые, между прочим. Бельгутай узнал обоих.

Один… вернее одна – дева-воительница, вооруженная длинной цепью с тяжелым граненым наконечником. Намотанный на тонкую изящную руку кистень с гудением раскручивается в воздухе. Ханьская девка выбирает, куда бы метнуть груз. Именно она пленила императора Хейдорха.

В руках второго ханьца мелькают железные крюки с заточенными серпами-кастетами на рукоятях. Этот – похитил Огадая.

Бельгутаю хотелось бы посчитаться в первую очередь с ним, но дело пришлось иметь с ханьской девкой: она напала на него сама. Воин, вооруженный крюками, атаковал латника-имперца.