А в следующий миг Угрим сам вышел с колдовского пути.

Ханьская стрела, промелькнувшая перед его головой, вильнула в сторону. Одной стрелой сильного чародея не достать…

Князь выписывал руками магические знаки. Мерцали Черные Кости, которые нес Тимофей. Один кристалл пульсировал и наливался багрово-красным цветом, второй окрашивался в бледно-синий, третий переливался темно-зеленым. Кости делились с князем скрытой в них силой.

И князь наносил ответный удар.

Тимофей выскочил с Тропы сразу же вслед за Угримом. И успел увидеть…

Так много всего успел увидеть, что даже закралось подозрение: а не обошлось ли тут без штучек со временем? Князь такое умеет. Хотя это могли быть и проделки ханьца, стремившегося выгадать лишние мгновения, чтобы оценить обстановку и выбрать наиболее подходящую волшбу для магического противоборства.

Темная Тропа вывела их в тронную залу Кощея.

Огромное помещение освещали яркие всполохи растворенных в воздухе колдовских огней. Под стеной справа неподвижно лежала Арина. На стене – красные пятна. Да и сама Арина в крови. Видать, хорошенько ее приложило.

По обе стороны от высившегося в центре залы адамантового трона стояли желтолицые бесермены. Двое держали Феодорлиха и Огадая. Пока еще живых. Но…

Руки императора и хана – связаны. На плечах пленников поблескивали тяжелые железные ошейники с веревочными хвостами.

Тимофей видел уже такое ожерелье и знал, для чего оно предназначено. Выдвижные ножи-зубья, спрятанные в плоских металлических кольцах, срежут человеку голову так же легко, как срубает травинку хорошо отточенный клинок.

На покосившемся троне, как и прежде, восседало черное ссохшееся тулово без рук, без ног и без головы. Тулово навьей твари, заключенное в прозрачное граненое яйцо-саркофаг. Возле трона лежали еще две вмурованные в самоцветы Кости, некогда бывшие ногами Кощея. Под троном Тимофей разглядел ханьские громовые шары. Для чего они там, интересно?

Ханьский чародей стоял спиной к трону и лицом к Угриму. Бесермен судорожно выписывал магические пассы. Но, видимо, ханец запаздывал с повторным ударом. Кости, из которых он брал силу, только-только начинали мерцать.

А ладони Угрима уже вытянули красный, синий и зеленый потоки, идущие от самоцветов в руках Тимофея, обратили их в тугие извивающиеся жгуты и сплели единую косицу. Взмах…

Скрученный трехцветный хлыст, выросший из дланей Угрима, выстрелил словно хвост степного полоза. Ударил извилистой волной, непредсказуемо меняя направление.

Князь, конечно, целил в ханьского колдуна, но попутно перерубал всех, кто оказывался на пути колдовской плети. Плеть не щадила никого. И Тимофей не переставал удивляться, как его взгляд поспевает за событиями.