— Мне какая разница? Я ходатайствую о домашнем аресте на основании медицинского заключения, подписанного в том числе вашей сожительницей, — это нормально вообще? Да это курам на смех! — выдал Могилевский и ухмыльнулся. — Ну и чтоб жизнь медом не казалась. Мотив к сотрудничеству со следствием будет.

— Да ладно вам…

— Я предупредил, — ответил дознаватель уже на полном серьезе. — Узнаю — закрою.

Я мрачно глянул на дружинника, но в бутылку не полез и вместо этого посоветовал:

— Проверьте финансы гравировщика. Его и родственников.

Могилевский уточнил:

— Искать что-то конкретное?

— Нет, просто предположение.

Дядя Миша не был случайной жертвой — я уже нисколько не сомневался в этом, но не располагал доказательствами, а следователь мог мою догадку подтвердить. Это бы все упростило.

— Шагайте на выход, Вячеслав Владимирович! — указал на лестницу дознаватель. — Варламов домой отвезет.

Из отделения повезли на все том же уазике, только теперь рядом с водителем сидел незнакомый гимназист с бритым затылком и в скрипучей кожанке. Мы с Варламовым тряслись на заднем сиденье.

Подъехали к бару, под удивленными взглядами посетителей прошли внутрь, и Ваня за стойкой сразу встрепенулся:

— Обошлось? — Но он сразу заметил дружинников за моей спиной и напрягся: — Или нет?

Я подошел к помощнику и негромко произнес:

— Домашний арест. Приехали оружие изымать.

Грачев с облегчением перевел дух.

— За вами числится гладкоствольное охотничье ружье и нарезной карабин сорок пятого калибра, — заглянув в бумаги, объявил Варламов. — Где они?

— Вань, сходи за двустволкой в подвал, — попросил я. — Карабин наверху. Принести? Или вместе поднимемся?

Дружинник многозначительно глянул на пивные краны.