Я чувствовала, что часть его недовольства исчезла, и подумала, что мне надо было сказать об этом раньше. Теперь же я сказала, потому что это могло понадобиться: вполне может случиться, что опасения Оркамура сбудутся. Но Крип Ворланд не должен был знать сейчас, что случилось с Мэквэ, не должен был видеть его.

Через внутренний зал храма мы вышли в садик, где Оркамур давал отдых своему хилому телу, если не сострадающему мозгу. Он сидел здесь в. кресле из дерева храта, глубоко врытом в землю для того, чтобы дерево снова жило и пускало ветви, защищающие сидящего от ветра.

Этот садик был местом глубокого мира и покоя, в чем нуждался тот, кто его создал. Оркамур приходил сюда не только для обновления духа, но и для приема тех, для кого свет померк с тех пор, как любимые ими попали под покров Умфры.

Здесь присутствовала сила, которую мы все называем по-разному и которая на расстоянии внушает страх, даже ужас, так как очень редко она поднимается умирающей рукой над страдающим. А здесь было именно так, и всем, кто приходил сюда, становилось легче.

Оркамур повернул голову и посмотрел на нас.

Его улыбка больше, чем слова, сказала, что он рад нам. Мы подошли и остановились рядом с ним.

— Настал новый день, чтобы мы записали на него желаемое, — повторил он изречение из вероучения Умфры. — Справедливая запись извлечет из нас лучшее.

Он обернулся к Крипу Ворланду:

— Брат, Ииктор даст тебе большее, чем записано на эти дни.

— Да, — мысленно ответил инопланетник.

Оркамур знал внутренний язык. Без этого он не мог бы быть тем, кем был. Однако немногие из его расы развивали в себе этот дар.

— Всякому человеку дано учиться всю жизнь, и ученью этому нет границ. Однако он может отказаться от знания и тем лишить себя многого. Я никогда не разговаривал с инопланетником.

— Мы, как и все другие люди, — ответил Крип Ворланд. — Мы мудры и глупы, добры и злы, живем по закону или нарушаем его. Мы истекаем кровью от ран, смеемся шуткам, кричим от боли. Не так ли ведут себя люди во всех мирах?

— Справедливо. И, может быть, еще более справедливо для того, кто, как ты, повидал много миров и имеет возможность сравнивать. Но согласишься ли ты поговорить с привязанным к планете стариком и рассказать ему что-нибудь о том, что лежит под нашим небом и граничит со звездами?

Оркамур не смотрел на меня, но я поняла, что он хочет, чтобы я ушла. Почему он хотел остаться наедине с инопланетником, я не знала, и это меня немного смущало. Однако я вышла, так как не могла подумать, что в Оркамуре есть хоть что-нибудь злое. Вполне возможно, что им действительно руководило только любопытство. Он был так далек от мира в своем призвании, что временами забывал, что он тоже человек, с человеческими интересами.