— А те, кто находился под покровом Умфры… — начала она почти робко. — Что с ними, Старший брат?

— Тот, кого ты держишь в сердце, жив. Некоторые другие отпущены Умфрой по Белой Дороге.

Она вздохнула, положила жезл на колени, потерла лоб.

Итак, Мэквэ был еще жив. Я ухватился за это.

Приступ боли в груди заставил меня отползти назад и свалиться на мат. Последние остатки сил покинули меня.

Яркий свет ударил мне в морду, проник в неплотно зажмуренные глаза. Я попытался отвернуться от света, но меня удержали. Я вдохнул резкий ароматизированный пар, и в моей голове прояснилось.

Я открыл глаза и увидел, что лежу в комнате, а Майлин наклонилась надо мной с чашей золотистой жидкости, от которой исходил пар, приведший меня в чувство.

С ней был человек, чье старое, доброе лицо было мне знакомо. Когда-то очень давно мы с ним сидели в тихом саду и разговаривали о жизни за той звездой, которая служит Ииктору солнцем, о людях, выполняющих свое назначение на многих чужих мирах. Это был Оркамур, слуга Умфры.

Его слова формировались в моем мозгу.

— Младший брат, ты желаешь в самом деле оставить твое теперешнее тело и получить другое?

Слова… слова… Ну да, конечно, я этого желаю! Я был человеком! Я требую человеческое тело. Это поднялось во мне не как яростное желание, а как просьба, сконцентрированная со всей силой, на какую я был способен.

— Будь по вашему желанию, сестра и брат!

Оркамур ушел из поля моего зрения, как бы отплыл назад. Майлин снова наклонилась надо мной с чашей, чтобы оживляющие пары очистили мой мозг.

— Повтори, Крип Ворланд, слово в слово: я желаю всей силой избавиться от меха и клыков и снова встать и ходить, как человек!

Я медленно, торжественно проговорил мысленно эту просьбу. Мне хотелось бы произнести их вслух, громко, с вершины какой-нибудь горы, чтобы меня слышал весь мир.

— Пей!

Она ближе поднесла чашу с ароматной жидкостью.

Я жадно стал лакать. Мне показалось, что это холодная вода из горного источника. Я не сознавал своей жажды, пока не сделал первый глоток.

Это было очень вкусно, и я пил, пока чаша не опустела, пока мой язык не слизнул последнюю каплю.

Майлин убрала чашу и выдвинула вперед одну из лунных ламп. В комнате и так было светло, а теперь стало еще светлее.