Идея была красивой, Ростику даже немного жаль стало, что он не придумал ее до своей неудачной речи со ступенек Белого дома. Родись у него эта мысль пораньше, он бы сообразил, как растолковать разным гражданам, что… Да, вот именно — что он мог бы растолковать этим самым людям?

И получалось, что практически — ничего. Потому что, как бы ни был он красноречив, какие бы построения и аргументы ни приводил, стоило Председателю разок помянуть, что склады забиты, что детям будут молоко давать, и все — люди вообще не замечали никаких теорий. Все теории были им до лампочки, как и митинги.

Еще, разумеется, Ростик много спал. Он даже слегка порадовался, что может спать сколько влезет. Но потом поймал себя на мысли, что спит действительно чересчур, даже для выздоравливающего, и попытался делать хотя бы элементарную гимнастику. С этим у него пошло плохо — сразу разболелся бок, а когда стало холоднее и он начал мерзнуть, заболели еще и разные прежние раны. И все-таки он старался час-другой поотжиматься от пола, поприседать, порастягиваться, не давая мышцам совсем облениться.

А потом, в один прекрасный день, дверь в его камеру распахнулась, и в нее протиснулись два невероятно больших облома. Рост даже на миг подумал, что в Боловске верх взяли те самые пурпурные, которых они заставили приземлиться у Одессы, и вот теперь пара вперлась в его камеру. Когда вышли на свет, в коридор, он сообразил, конечно, что это люди, но все равно ощущение отчуждения и чисто физической уязвимости перед ними осталось.

А потом они пришли в освещенную десятком светильников комнату, где за простым дощатым столом сидел худой, видимо, высокий человечек в очках, с очень близорукими глазами, остроносый, начинающий лысеть, но не с затылка или со лба, как это чаще бывает, а прядями. Еще у него был отвратительный запах изо рта, но это Ростик узнал не сразу.

— Садитесь, обвиняемый, — сказал человечек и указал на табуретку перед столом.

Ростик сразу вспомнил, как его захватили в палисаднике его дома. Последние слова, которые он услышал перед тем, как его ударили, произнес как раз этот человек.

— И в чем же меня обвиняют? — спросил Ростик.

— Здесь вопросы задаю я, — зашипел человечек, видимо, решил сразу подавить волю Ростика.

— Тогда у нас разговора не получится, — ответил Рост. — Если я не пойму, что тут происходит, я вообще отвечать не буду.

— Не будешь?! — вдруг завизжал человечек, откуда-то из-под стола выхватил довольно толстую палку и взмахнул ею. — Не будешь, да?

Рост проследил глазами полет этой палки над своей головой и твердо, уверенно ответил: