— Не буду.

— Не будешь, не будешь?! Не будешь?!!

С каждый словом, с каждый выдохом человечек принялся хлестать Ростика по плечам, по голове, по рукам, которыми Рост пытался закрыться от сыплющихся на него ударов…

Очнулся Ростик на полу. Он лежал согнувшись, пытаясь защитить самые важные и уязвимые зоны — живот, пах и шею. В голове стоял гул, спина болела, бок горел так, что он сразу догадался — рана опять открылась.

— Может, на него помочиться? — спросил один из обломов у стены. — Такие гордые всегда от унижений быстрее колются, чем от побоев.

— А кто тебе сказал, что мне не нравится его колотить? — спросил, задыхаясь, человечек в очках. Потом он очень близко наклонился к Ростику. Рост поморщился, от очкастого несло, как из выгребной ямы, он даже не подозревал, что такое возможно. — Поднимите его, он очнулся.

Ростика подняли, посадили. Только теперь не на табуретку, а в креслице, которое стояло у стены. Но оно было намертво привинчено к полу, или даже его слепили по ширской технологии, соединив воедино с полом и стеной. Руки ему теперь прикрутили к подлокотникам парой широких ремней с пряжками.

— Так, Гринев. — Очкастый наконец отдышался. — Начнем сначала.

— Начнем, — согласился Ростик. — Как тебя зовут?

— А он упорный, — высказался второй из охранников. У этого голос был очень низкий, и от него исходило даже больше угрозы, чем от того, который стоял у двери.

— Ничего, какой бы упорный ни был, со временем все ломаются, — даже как-то удовлетворенно проговорил очкарик. — А время у меня есть.

— Как тебя зовут? — снова спросил Рост.

— Меня? — Очкарик улыбнулся. — Ну, предположим, меня зовут Сергеем. А фамилия — Калобухин. Ну и что с этого?

— Вот что, Сережа, — ответил Ростик, — если ты еще хоть раз меня тронешь, я тебя убью.

— Убьешь? — Калобухин прямо взвился под потолок. Тотчас в его руке появился «градусник», и град ударов обрушился на Ростика, да такой, что он вырубился даже прежде, чем успел как следует стиснуть зубы.

Очнулся Рост в камере. Тело болело. Нет… Это было неправильно. Тело кричало от боли, по боку текла кровь. Кроме того, от него вдруг пошел какой-то странный запах — не то гнили, не то страха.

Теперь Ростик знал, что этот запах может стать почти таким же его врагом, как пресловутый Калобухин.

И имя-то какое-то дурацкое. Круглое, нелепое, с явной грамматической ошибкой… И такая бешеная жестокость, злоба, ненависть. Откуда он вообще такой выскочил? Какая из социальных «ступенек» его наняла? Уж конечно, не служаки или ремесленники. Скорее всего, чинуши, либо шестая, к которой Рост решил все-таки отнести люмпенов.