Утро началось с металлического бряцания у дверей. Квентин открыл глаза и увидел, что только начинает светать — за маленьким оконцем серел квадрат неба.

— Подъем! — скомандовал надзиратель. — Приведите себя в порядок. Через пятнадцать минут вам, бездельникам, будет подан завтрак.

Справив нужду в деревянный бочонок, арестанты приступили к умыванию. Квентин плеснул в ладони холодной воды и силой брызнул себе в лицо. Это помогло окончательно отойти от сна.

«Брр, холодно как», — встряхнулся он, приводя в порядок свои мысли. Всю ночь ему что-то снилось, он усиленно с кем-то дискутировал на какие-то отвлеченные темы, но сейчас, как ни старался, ничего не мог вспомнить. «Может, грибы опять что-то хотят сообщить, — думал он. — Как плохо, что я их не понимаю». Он потрогал тщательно спрятанный в одежде золотой ободок, который почему-то не обнаружили при обыске. Принц покосился на Фарта. Пьяница сидел на лежанке молчаливый и грустный, тупо уставясь перед собой остекленевшими глазами. От оживления предыдущей ночи не осталось и следа, сегодня мир повернулся к нему своей сумеречной стороной.

Оконце в двери распахнулось, и надзиратель просунул в камеру две оловянные миски с парящей жидкостью. Несмотря на то, что Фарт, будто патриархальный глава семейства, старался соблюдать медлительность и степенность, ложка в его руках то и дело выбивала барабанную дробь то на миске, то на его зубах.

— Ну как ты, Фарт? — поинтересовался Квентин самочувствием соседа. Оловянная ложка еще некоторое время отстукивала дробь, прежде чем Фарт смог ответить:

— Нехорошо… Весьма дурно себя чувствую, дружище.

Квентин подумал, что джентльменам не к лицу читать друг другу нотации, и от дальнейших замечаний решил пока воздержаться. Однако немного придя в себя после горячей, но пустой похлебки, Фарт решил сам продолжить ночной разговор:

— Так кого мне известить, что ты в тюрьме, когда выберусь отсюда? — спросил он, зябко ежась и закутываясь в свои лохмотья.

— Я шел к одному человеку, но он меня не знает. А раз не знает, то думаю, мне придется выпутываться самому.

— Ты все-таки не гоблин?

— Нет, не гоблин.

— Тогда выпутаешься. Небесный Огонь сразу распознает гоблинов, — Фарт с шумом втянул в себя остатки баланды из миски. — Правда, не на всех жрецов можно положиться, многие такие же проходимцы, как и стражники.

— Запомни, — взгляд Фарта вдруг стал осмысленным и твердо сфокусировался на Квентине. — Если дело дойдет до жрецов, требуй участия в суде преподобного Патрика. У этого еще сохранились кое-какие представления о чести. А в общем, тебе нечего бояться, раз ты не гоблин. Они убедятся, что с тебя взятки гладки и отпустят. Но прежде и помурыжат же тебя, парень!..