Калиф выделит ему время ранним утром каждого дня, и каждый день будет прекращать позировать, когда ему будет угодно в тот день, и эти сеансы закончатся тогда, когда он пожелает. Как долго они будут продолжаться? Джадиту не положено задавать вопросы.

Перо должен понять, что если он произнесет хоть одно слово вслух в присутствии Гурчу Разрушителя во Дворце Безмолвия, ему вырвут язык, а потом убьют.

Калиф очень ценит молчание. Это все знают.

Он привез ультрамариновую синюю краску (полученную из лазурита), она была самой драгоценной. У него также имелся азурит, менее дорогостоящая, менее яркая краска, синяя с серо-зеленым оттенком, для тех деталей картины, которые нужно сделать более приглушенными. Он открыл эффект (и был доволен своим достижением), который появлялся, если нанести нижний слой азуритом, а поверх него наложить ультрамарин. Дорого, да, но очень красиво.

Перо любил синий цвет, это была его слабость. Самым доступным по цене оттенком нижнего слоя был темно-синий, его художник тоже взял с собой.

Основной красной краской у него был кармин, который художники Серессы называли «красным озером», его делали из кермесов, – конечно, его привозили отсюда, с востока, но он не был уверен, что ему приготовили этот цвет, поэтому привез свой. И еще гематит, который растирали и превращали в порфир, красно-лиловый цвет, когда-то его носили только императоры.

У него была ярь-медянка, которая, при осторожном обращении, давала темный, густой зеленый цвет.

Он не взял с собой желтой краски, которая бы его полностью удовлетворяла, в надежде найти здесь хорошую желтую краску, потому что для приготовления аурипигмента, который он предпочитал, требовалось добавить в него мышьяк, а он не посмел пронести яд во дворцы калифа.

Ну, по правде говоря, он собирался на это решиться, пронести его в другой, надежно спрятанной бутылочке, но потом Марин Дживо сказал, что это наверняка его погубит, так как ее непременно найдут. Он помнил, как стоял у речки к западу отсюда и выливал краску в быструю воду.

У него имелось сусальное золото, самый дорогой из материалов, и он полагал, что сможет получить больше, если понадобится – это же Ашариас и портрет калифа, в конце концов.

Ему придется разбавлять сухие краски яичной темперой. Он принял это решение еще до того, как поднялся на борт «Благословенной Игнации». Теперь он предпочитал работать с маслом, а не с темперой. Однако простая истина заключалась в том, что масло слишком долго сохнет, и требует от модели позировать чаще и дольше (Мара Читрани была рада этому), а он не мог рискнуть предложить это в Ашариасе. Поэтому – яичная темпера. Самые свежие яйца, какие только смогут найти слуги дворца.