— Тогда я полагаю, что вам придется жить с последствиями ваших решений, генерал, — небрежно сказал Казаков.

— О, мне будет легко жить с этим, Павел, — сказал Журбенко. — Россия снова имеет на Балканах и в Западной Европе войска, на законных основаниях и с санкции ООН. НАТО сломлена, у нас есть мощный новый союзник в лице Германии, а каспийская нефть делает мою страну богатой. Я горжусь тем, что я сделал, Казаков, даже если меня посадят за это. Ваш танкер и ваш миллион баррелей для меня не имеют значения.

— Тогда, я полагаю, наши дела на этом заканчиваются, — сказал Казаков. — Вам понравится быть хорошим маленьким солдатиком в Лефортово. Помните, если уроните в душе мыло, не нагибайтесь, чтобы поднять его.

Казаков швырнул трубку с такой силой, что чуть не сломал свой спутниковый телефон за три тысячи долларов. Он пытался сохранять легкомысленный и ненапряженный тон в разговоре с Журбенко, словно потеря половины миллиарда долларов было для него плевым делом, но в действительности это был огромный удар. Так как нефть принадлежала ему от скважины до нефтеперерабатывающего завода, включая терминалы, и так как у него были заключены многочисленные «побочные сделки» с отдельными странами по транспортировке нефти, ни один его груз или корабль на Черном море не был застрахован, та как немного компаний в мире были готовы страховать наркоторговца и бандита[127]. Кроме того, его инвесторы ожидали платежей вне зависимости от того, попадет ли нефть в трубопровод или нет, что означало, что ему придется выложить еще семь с половиной миллионов из собственного кармана. Было бессмысленно просить отсрочку, реструктуризацию или объявлять о банкротстве — ему предстояло либо заплатить, либо бегать всю оставшуюся жизнь.

Кроме того, потеря танкера в результате действий загадочной и очевидно очень мощной террористической группы — вероятно ударной группы ЦРУ или SAS — затормозит транспортировку грузов на всех принадлежавших ему танкерах. Это означало лизинг судов, что было недешево, и в любом случае эти танкеры также станут мишенью, что значило, что транспортные компании либо просто откажутся перевозить нефть «Метеоргаза», либо взымать солидные комиссионные, дабы компенсировать возможный теракт.

Было только одно решение: отвлечь внимание мира от себя на нечто иное.

Он вышел из своего кабинета и понесся к самолетному ангару. Хотя он по-прежнему перебрасывал «Метеор-179» с места на место с нерегулярными интервалами, большинство известных или предполагаемых баз в Грузии, Казахстане, России или Болгарии были под сильным наблюдением, и эта база в Румынии представлялась наиболее безопасной. Он прошел мимо охраны и нашел Петра Фурсенко, который стоял перед Мт-179, обеспокоено обсуждая с техником черные и серые полосы в передней части самолета — внутренние ракетные пусковые установки.