– Нет. Пожалуй, нет. Те были грязнее. Но такая грязь… Не настоящая. Вы вроде и чище, но… Да, пожалуй, вы не те, кто они. Те были…

– Мы понимаем, – сказала сбоку Вика. – Те были не те. С ними кто-нибудь вызвался пойти, добровольцами?

– Дураков не нашлось. Соседи сказали, они тоже что-то почуяли.

– Молодцы… А чужаков в деревне?..

– Никого не было. Больше ни единого раза… Да уж… Ладно, заходите. Раз пришли.

Уже в сенях было тесно, а в доме еще теснее. Единственную комнату поперек перегораживала сколоченная из деревянных планок и фанеры детская кроватка, в которой молча стоял малыш лет двух, без штанов. Еще один ребенок, девочка лет четырех, так же молча сидела на накрытом покрывалом сложенном диване, с какими-то игрушками в обеих руках.

– Здрасте, – машинально сказал Николай детям, которые неподвижно смотрели на него, не издавая ни единого звука. – Это что, ваши?

– Нет, – спокойно ответила женщина. – Сына.

– А сын где?

Она посмотрела на него, как на дыру в пространстве. Никак.

– А как нас зовут?

Это влезла Вика. Костя стоял за ее спиной, почему-то с открытым ртом. Было такое ощущение, что он стал ниже ростом.

– Петя и Людочка.

– Ой, глазки какие…

Вика вдруг заплакала. Крутанулась на месте, отворачиваясь от всех, наклонила голову, сжалась.

– Тихо, тихо…

– На моей сестры дочу похожа…

Николай с женщиной стояли у дверей, глядя, как Костя успокаивает плачущую Вику, а дети смотрят на это с открытыми ртами: мальчик в самодельной кроватке и девочка на буро-зеленом клетчатом мягком покрывале.

– Меня зовут Вера Сергеевна.

– Лейтенант Ляхин… Медицинская служба Военно-морского флота. Очень приятно… Это сержант Петрова, снайпер. Это ее второй номер, Костя… Рядовой Титов… Снаружи еще двое наших.