Прямо в центре деревеньки стоял крепкий одноэтажный серо-кирпичный домик с простой табличкой: «Правление»; на крыше торчал короткий флагшток, но флага не было. Прямо напротив этого стоял еще один домик, явно давно заброшенный, с блеклой надписью краской: «ПРОДМАГ». Пахло здесь реально старым временем. На пару километров южнее деревни находился совсем уж микроскопический населенный пункт в одну улицу, однако с собственным названием – Агашово. Там жили еще человек пятнадцать. Вера знала по имени каждого и у себя, и там: и каждого старого, и каждого молодого, и каждого ребенка. Она довольно деловито и просто организовала им ночевку на два дома – троим и двоим, чтобы они чувствовали себя безопаснее, чем поодиночке. Жизнь в Шапше была, мягко говоря, не богатая, но осень есть осень – овощи, да яблоки, да дары леса, да мелкая, костлявая рыба из извилистой речки голодать пока не давали. Два яйца на пять человек гостей – это была роскошь. Пшенная каша с грибами – счастье. Жаренные на коровьем масле мелкие рыбешки – нечто прекрасное, почти забытое. Вера взяла на себя починку их изорванной одежды и целыми часами сидела рядом со своими малышами, работая иголкой и вырезая нужные заплаты из запасов старых тряпок. Как ни странно, Вика половину времени проводила, работая рядом с ней и малышами, о чем-то вполголоса общаясь. Николай подумал, что ей, конечно же, не хватало все это время просто спокойного, мирного общения, а они этого совершенно не понимали.

К слову, вторую половину своего времени Вика проводила точно так же, как и остальные бойцы, – обучая местную гопницкую молодежь азам военного дела. Без стрельбы, за острейшим дефицитом боеприпасов. Обучала теории стрельбы, сборке-разборке, правилам ухода, правилам техники безопасности, базовым принципам взаимодействия в паре и тройке, окапыванию… Часов по шесть в день она посвящала этому точно. Костя и Крок-Геннадьев по десять, а Фокин, наверное, все пятнадцать. Местные смотрели на всех четверых открыв рты, слушались безоговорочно, и это произвело на Николая весьма глубокое впечатление. Фокин вообще ходил гордый, как орел. Он явно уже полностью освоился тут, стремительно выучил, кого как зовут, и даже начал «провожаться» с кем-то из девиц своего возраста. К третьему дню лейтенант начал подумывать о том, чтобы оставить в Шапше/Агашово того же молодого Фокина в качестве преподавателя НВП и завхоза возможной будущей базы: если не для отряда, то хотя бы для их небольшой группы. Однако на первый же намек лейтенанта парень ответил радикальным и безоговорочным «нет». Себя он считал уже обстрелянным бойцом и слушать какие-либо аргументы не желал. Цели и задачи на не сильно, видимо, продолжительный остаток жизни у него были четкие и совершенно банальные: поквитаться за семью. Беречь себя для какого-то там смутного будущего он не собирался.