Золото осенней степи, конский топот, серебро с чернью Старого парка, стук трости, стук копыт, невидимое солнце и только песня все та же. Чужая, непонятная и при этом чуть ли не родная. Как Старая Барсина.
– Рокэ, я давно хотел спросить, о чем эта песня?
– О пока еще не любви. Говорят двое – она и он. На талиг наши кантины звучат странновато, но вы поймете. Постойте-ка…
Полон день тревоги, а закат – огня. – Всадник одинокий, пожалей коня. Засыпает ветер и встает луна, Всадник одинокий, я в ночи одна«Я в ночи одна»… Это могла бы сказать, прошептать, простонать Лауренсия среди своих непонятных растений, а Вицушка попросила бы пожалеть коня. И Матильда, стань она юной – тоже. Пусть будет счастлива с бровастым епископом, вот уж кто любит жизнь, и этой любви достанет двоим!
Ищет тополь ветер, стынут капли звезд, От луны до песни протянулся мост; Ледяная зелень предвещеньем дня… – Женщина ночная, позабудь меня!Он хотел забыть, он просил забыть, да что там забыть! Он умолял и приказывал бежать, и Марианна подчинилась… У Катари было слабое сердце, а смерть пришла к ней на острие кинжала. О сердце Звезды Олларии никто не думал, и меньше всех она сама, а оно не выдержало ужаса, сквозь который пришлось пробираться. Баронесса пережила чудовищную дорогу, но не отдых. Как лошадь, которую загнали. Ужас загнал… Марианна не умерла – ее убили, как и Левия, и Никола с Жильбером. Пожары бы не вспыхнули, а болезнь спала бы годами. Жозина бы тоже жила, если б не тетка Маран, а Мараны – если б служанка меньше любила госпожу. Все они могли уцелеть, но смерть сказала: «Мое!»
– Рокэ… Сколько раз я обязан вам жизнью? – Мне – нисколько. Вы цените жизнь, даже когда она ведет себя с вами мерзко, и жизни становится стыдно. В конце концов, вы будете счастливы, иначе зачем бы светило солнце? – Солнце? – Луна, звезды, костры, свечки… Догоняйте или… страдайте! Посылать коня с места в карьер Алва умел, Робер тоже, а Дракко хотел бежать и за Соной, и просто так. В лицо ударил ветер, зазвенела под копытами степь. Марианны не было, а он жил, Марианны не было, а он гнался за черным ветром и хотел жить, жить, жить! Скрещены дороги, за спиной рассвет… – Всадник одинокий, ночи больше нет.