— Будут еще какие‑нибудь мысли? — спросил император.

— Только одна, — ответил я. — Усилить против янки компанию в прессе. К началу боевых действий весь народ должен ненавидеть американцев, начиная с чистильщика сапог и заканчивая их президентом. О том, что в Америке не одни мерзавцы, можно будет поговорить после войны. Война будет долгой и тяжелой, и нужна поддержка всех сословий. Американцы уже объявили о сборе пожертвований на поддержку военного строительства, а чем мы хуже? Это сейчас нам хватает средств, в военное время их никогда много не бывает.

— Спасибо, князь, — сказал мне император. — Можете идти, но пока не отлучайтесь из своей комнаты.

Я вернулся к Николаю Михайловичу и застал его у невесть откуда взявшегося радиоприемника.

— Слушаю новости, — сказал он. — Нам его принесли, как только вы ушли. Не хотите присоединиться? Передают много интересного.

Я присоединился, но ничего интересного не услышал. Американцы по–прежнему нагнетали военную истерию, англичане отмалчивались, а станции, вещавшие на немецком и французском, обвиняли янки в провокации и запускали в эфир патриотические передачи. Испанского языка мы не знали, поэтому оценить реакцию Латинской Америки не смогли. В любом случае я бы на месте латиноамериканцев не радовался. Закусившие удила и отбросившие прежние правила Американские штаты были опасным соседом. Если они и раньше не слишком считались со странами Южной Америки, что хорошего можно было ждать теперь? Пока янки не до них, но не нужно большого ума, чтобы понимать, что рано или поздно придет и их черед. А вот наши радиостанции выглядели бледно. Общая направленность передач несомненно была антиамериканская, но какая‑то беззубая, что ли. Так одна из трех самых популярных станций всего лишь выражала сомнения в том, что эсминец был потоплен немцами. Когда я об этом сказал Рейтерну, он пожал плечами.

— А что вы от них хотите, князь? Это же купеческая станция. Там главные акционеры Губонин и Рябушинские, а они больше других пострадали от нарушения торговых связей с Америкой. Люди неглупые и все должны понимать, но радости у них от этого нет. Наверное, надеются, что все как‑нибудь утрясется, и не хотят портить отношения с американцами. Отсюда и эти осторожные оценки. Сейчас такие станции нужно брать под правительственный контроль. Ладно, займусь своими отчетами. Вам не мешает приемник? Тогда пусть работает, может, услышим что‑нибудь важное.

Важного мы в тот день не услышали. На следующий день тональность передач на русском радио заметно поменялась, став более агрессивной и наступательной. Мы уже не оправдывались и высказывали осторожные предположения, а обвиняли американцев во всех смертных грехах. Послушав такое с час, я хотел выключить приемник, но Николай Михайлович воспротивился.