Солнце было. Лес под солнцем, сквозь верхушки которого пробивался жёлтый свет, бесноватая саранча, кони, люди, мухи, запах жареного мяса, немой мальчик, родившийся из бедра Железного Оборотня, были, а стрелы не было.

Стрела не вернулась, не упала. Она словно утонула в солнечном свете.

— Вот, — сказал Эйнар почти печально.

— А когда вернётся стрела? — неожиданно спросил Ладри, прикладывая щиток из пальцев к бровям и щурясь.

— Смотрите, немой мальчик заговорил.

Франки увидели, как колдун и Железный Оборотень изменяются лицами: изумление, восторг, страх. Оборотень склонился к мальчику, осторожно спросил:

— Может, у тебя и имя есть? Сын?

— Идём, идём! — Тщедушный франк нервно потянул великана за пояс, хромой франк с кувшином и четвёртый, бессловесный, уже быстро уходили, почти бежали.

— Думаю, нас до отхода никто не тронет, — ухмыльнулся Ацур. — Этот тощий разнесёт весть по всем шатрам, клянусь голосом Хлекк.

— Да, — согласился Рагдай. — Разнесётся весть теперь.

Франки удалились на сотню шагов. Было видно, как они остановились, прикладывают ладони к глазам, смотрят в небо, как к ним подходят пятеро других франков, волокущих под мышки два безвольных тела. Некоторое время они оживлённо переговаривались, тщедушный франк размахивал руками, толкал в грудь великана и наконец отобрал у хромого кувшин и отбросил его в сторону.

— Это вот и есть вещая стрела, — сказал Ацур, обращаясь к Ладри. — Но зачем ты заговорил?

Ладри виновато потупился:

— Но ведь стрела не вернулась, я видел, клянусь Фрейром.

— Рано тебя учить чинить одежду и бросать нож так, чтоб он всегда летел лезвием вперёд, — почти скорбно сказал Ацур, улыбаясь одними глазами. — Теперь я буду учить тебя молчать.

— Я умею молчать. Когда Маргит сказала мне, чтоб я пошёл к конунгу Вишене, когда он был в прошлую зиму в Эйсельвене, и передал ему весть о том, чтобы он явился ночью к Рыбьему камню, я передал. Ещё Маргит сказала, чтоб я молчал, и я молчал, — упрямо сказал Ладри, щупая синяк. — Через два дня узнали об этом все. Но это всё Сельма. В ту ночь я видел её в кустах у Рыбьего камня. Она следила за Вишеной и Маргит.

— А ты что там делал? — весело ухмыльнулся Эйнар и указал кудеснику рукой на франков, поднёсших и положивших в траву, в пяти десятках шагов, два тела.

Рагдай кивнул. Он видел. Франки отошли. Только один, выделяющийся множеством золотых украшений и шёлковыми лентами, вплетёнными в косицы, медленно, по рысьи, стал приближаться.

— Брат всегда должен знать, что делает его сестра, — тем временем ответил Ладри. — Маргит со всеми ходит к Рыбьему камню. Однажды оттуда не вернулся приезжий из Страйборга скальд. Потом умом ослабел Струвен, из дружины ярла Эймунда.