Так что одни только споры знакомого мне еще по краям Бокти гриба, которые в свое время спасли жизнь мне и многим нашим воякам благодаря своему заживляющему и дезинфицирующему эффекту, были бесценным приобретением. А ведь это была только крохотная толика возможностей местной фармакологии. Так что если взяться за все это с умом… Эх. Определенно, надо налаживать контакты с этими ребятами. И если хотя бы десятая доля моих мечтаний воплотится в жизнь, это будет стоить всех бед и лишений, что обрушились на меня в этом походе. Мечты…

Ладно. Надо лечь выспаться. Только вот почему-то грызет меня чувство, что я чего-то забыл сделать… Ах точно! Надо позвать Лга’нхи, а то одному мне не справиться.

— Я понял, что ты затеял, — задумчиво проговорил Хииовитаак, аккуратно прожевав и проглотив кусок местной бобро-свинятины и запив его отваром травок… Вот что ни говори, а представление о том, как надо вести себя за столом, не теряя чувство собственного достоинства, у аиотееков было. Аккуратно есть они умели. — Не могу не отдать тебе должного, — продолжил он, вытирая руки о влажную траву, — твоя затея остроумна. Хотя ты и должен понимать, что все это бессмысленно — никто не может противостоять Воле Аиотееков.

— Ты это… того… — тонко намекнул ему я. — Оправиться… в смысле, опорожниться не забудь. А то так и оставлю тебя связанным с полными штанами.

…Забыл я, естественно, покормить и выгулять пленного. Пролежать связанным на жаре —это уже немалое испытание. А если при этом еще и не есть не пить, запросто можно окочуриться.

Правда, поить я его поил, изображая заботу о раненном. Примерно с этими же целями держал его рядом собой, и потому он мог слышать все, что я навешал на уши жителям этого поселка. Но вот теперь под покровом опустившейся темноты можно было позволить ему и ноги размять, а заодно избавить меня от необходимости менять ему подгузники… Которые, кстати, еще не изобрели.

— Ты, Хииовитаак, можешь молчать сколько угодно. Но я то вижу, что ты ненастоящий оуоо, приставленный пересчитывать тюки с зерном да говорить с торговцами, — подколол его я, пытаясь разозлить и узнать наконец истинный род занятий пленника. — Ты всего лишь дикарь, который не понимает смысла бросаемого в почву зерна или ягненка, не сожранного сразу, а оставленного жить, чтобы вырасти, обрасти мясом и шерстью и дать потомство. Я вижу глубже и дальше, чем ты, ибо способен прозревать будущее и зрю проложенные во времени тропы, скрытые от глаз обычных людей.

Аиотееки, конечно, сильны, но даже большую скалу может сокрушить маленькое семечко, попавшее в расщелину и проросшее там. Оно будет расти от года в год, расширяя расщелину, а вода, солнце и ветер будут помогать ему в этом. И в один прекрасный момент скала расколется!