– Меня зовут!.. – Хасик выдернул нож и погрузил его снова. Теперь лезвие легко провалилось по рукоятку. – Не!.. – Он вытянул клинок и ударил в третий раз. – Свистун!

Тут вернулся Глухой. Он остановился на пороге, держа Аббанов сундук с сокровищами.

Аббан не произнес ни слова, но вскинул руку: убить. Большой палец указал на Хасика.

Бесшумно, как пикирующий воздушный демон, Глухой пробежал три шага. Набитый золотом сундук весил больше двухсот фунтов, но великан без труда поднял груз над головой и метнул. Тот ударил Хасика в спину и сбросил его с безжизненного тела Джайана.

Хранимый стеклянными доспехами, Хасик не пострадал серьезно, но на ноги поднялся кое-как и потерял равновесие, когда Глухой, преодолев расстояние, сгреб его и увлек на пол.

– Скорее, мальчик мой! – крикнул Аббан, захромав к выходу. – Давай же!

Противники покатились по полу. Глухой, который был тяжелее и контролировал ситуацию, оказался сверху и коленом прижал руку Хасика, сжимавшую нож. Другую перехватил за кисть и принялся бить по лицу. Удары были чудовищны, но Аббан помнил по шараджу, как Хасик дрался в очереди за едой, и знал, что это еще не конец.

После очередной плюхи голова Хасика мотнулась в сторону, и он впился зубами в руку, которой Глухой прижимал его к полу. Великан не мог говорить, но тем ужаснее был его монотонный рев – животный звук, лишенный всего человеческого.

Едва его хватка ослабла, Хасик выдернул руку и оборвал крик Глухого ударом в горло. Извернувшись, он вскочил на ноги и увидел, что Аббан уже подоспел к пологу шатра.

– На сей раз не выйдет, хаффит! – крикнул Хасик, бросая нож.

Аббан вскинул руки, но клинок полетел не в голову и не в грудь. Он погрузился в здоровое бедро, и Аббан, издав вопль, снова упал.

– Отец! – кинулся к нему Фахки.

– Беги же! – повторил Аббан. – Найди воинов и скажи, что Хасик убил шарум ка.

– Я тебя не брошу, – возразил сын, присел на корточки и попытался его поднять.

По ноге текла кровь, но Аббан стиснул зубы и кое-как поставил стопу, тяжело навалившись на костыль. Он кликнул подмогу, но снаружи царил хаос, и никто не услышал его сквозь плотные холщовые стены.

Хасик и Глухой – они уже оба стояли – обменивались смертоносными ударами. Глухой держался едва-едва. Лица у обоих были в крови и постепенно опухали. У Глухого наливался кровью глаз, а нос у Хасика был сломан и свернут на сторону.

Но тот улыбался. Войско разбили, Джайан лежал мертвый, а Хасик дрался за свою жизнь, но свирепый евнух лучился улыбкой, какой Аббану не доводилось видеть.

Аббан попытался сделать шаг, но, хотя его поддерживал Фахки, боль оказалась невыносимой.