– Вот как? – Теперь уже поднялись обе брови. – И что именно вы надумали?

Он пожал плечами.

– В настоящий момент я совершенно свободен.

– Неужели? А вот я, однако, в настоящий момент занята, мистер Ковач. Я направляюсь на важную встречу в Чикаго и не вернусь на Западное побережье до завтрашнего вечера. – Уголки губ скривились в едва заметном намёке на улыбку. – Вы согласны подождать?

– Ну конечно.

Она подалась к экрану, прищуриваясь.

– Что у вас с лицом?

Он непроизвольно поднял руку к одному из шрамов. Он рассчитывал, что в тусклом освещении комнаты синяки и ссадины будут не так заметны. Также он не рассчитывал, что Мириам Банкрофт окажется такой наблюдательной.

– Долгая история. Расскажу при встрече.

– Что ж, перед таким заманчивым предложением я вряд ли смогу устоять, – насмешливо сказала она. – Завтра после обеда я пришлю к «Хендриксу» лимузин. Как насчет четырёх часов? Вот и отлично. Тогда до встречи.

Экран погас. Некоторое время он молча смотрел на него, затем, отключив телефон, повернулся в кресле лицом к окну.

– Она действует на меня возбуждающе, – сказал он.

– Да, и на меня тоже. Конечно же.

– Очень смешно.

– Стараюсь.

Встав, я направился за бутылкой виски. Проходя через комнату, я увидел в зеркале у кровати своё отражение.

Если оболочка Райкера производила впечатление человека, привыкшего очертя голову бросаться навстречу напастям, которые предлагала ему жизнь, то человек в зеркале выглядел так, словно обладал умением аккуратно проскальзывать мимо невзгод и с насмешкой наблюдать, как коварная судьба, обманувшись в очередной раз, неуклюже падает на землю лицом вниз. Своими движениями, плавности и экономичной лёгкости которых позавидовала бы Анчана Саломао, он напоминал крупную кошку. Густые иссиня-чёрные волосы ниспадали плавными волнами на обманчиво покатые плечи, а изящные раскосые глаза смотрели на мир с мягкой беззаботностью, говорившей о том, что в нашей вселенной жить хорошо.

Я провёл в оболочке технически оборудованного ниндзя лишь несколько часов – если точно, семь часов и сорок две минуты, согласно часовому дисплею, вживленному в левый верхний угол поля зрения, – но никаких побочных последствий загрузки не было. Я взял бутылку виски изящной смуглой рукой художника, и эта простая демонстрация полного единства мышц и костей озарила меня радостью. Нейрохимическая система «Хумало» постоянно мерцала на грани восприятия, славно расхваливая мириады поступков, которые может в любой момент совершить это тело. Даже когда я служил в Корпусе чрезвычайных посланников, мне не доводилось носить ничего подобного.