– Ковач, это
– А ты чего за мной потащилась? – прошипел я. – Держать ее для меня собиралась?
– Ну не знаю. Тебе такое, что ли, нравится, Ковач? Ты дигитальщик? Тебя это вштыривает?
Я на мгновение прикрыл глаза. Могильер исчез, но удавья хватка в моей груди до конца так и не разжалась. Я открыл глаза, и Крукшенк по-прежнему стояла передо мной.
– Будешь так прицениваться, Крукшенк, придется что-нибудь купить.
Она ухмыльнулась. Одной рукой она с нарочитой небрежностью провела по своей рубашке. Зацепив большим пальцем край ткани, она обнажила грудь и посмотрела на нее так, словно вид недавно приобретенной плоти зачаровывал ее. Затем ее пальцы задвигались вверх-вниз, скользя по соску до тех пор, пока он не отвердел.
– Разве похоже, что я просто поглазеть на товар пришла, а, посланничек? – лениво протянула она.
Она подняла на меня глаза, и после этого события начали развиваться довольно бурно. Наши тела соприкоснулись. Ее бедро, теплое и твердое под мягкой тканью комбинезона, скользнуло между моими. Сбросив с груди ее руку, я заменил ее своей. Соприкосновение перешло в клинч. Оба наших взгляда были прикованы к ее обнаженному соску и моим пальцам на нем. Ее дыхание стало хриплым, а рука расстегнула мои штаны и, скользнув внутрь, начала поглаживать член.
Мы боком упали на койку спутанным клубком из одежды и конечностей. От койки поднялось практически видимое облако затхлости и солоноватой сырости. Своей обутой в ботинок ногой Крукшенк толкнула дверь, и та захлопнулась с лязгом, который наверняка был слышен всем сидящим на палубе. Зарывшись лицом в волосы Крукшенк, я ухмыльнулся:
– Бедняга Ян.
– А? – она подняла голову от моего члена.
– Думаю… о-о-о… думаю, его это выбесит. Он за тобой волочится с самого Лэндфолла.
– Слушай, за такими-то ногами
Я задержал дыхание:
– Ладно. Не приму.
– Ну и правильно. Да и вообще, – она наклонилась к моему члену и начала медленно водить головкой вокруг своего соска. – Он, похоже, и без того по горло занят археологом.