Светлый фон
– Это? – на его лице впервые проступает озадаченность, возможно, даже легкое смущение. – Ну… Скажем так, это альтернатива. Альтернатива для тебя, я имею в виду, но мне отнюдь не кажется, что ты захочешь…

Я поднимаю голову на высящуюся передо мной конструкцию и неожиданно отчетливо вижу ее сквозь ветер, морось и радиоактивную взвесь.

Я поднимаю голову на высящуюся передо мной конструкцию и неожиданно отчетливо вижу ее сквозь ветер, морось и радиоактивную взвесь.

На кресте – я.

На кресте – я.

Я примотан к нему сетями, мертвая серая плоть выпирает сквозь ячейки, тело обмякло на перекладине, голова опущена. Чайки уже поработали над лицом. Глазницы пусты, щеки поклеваны. На лбу местами проглядывает кость.

Я примотан к нему сетями, мертвая серая плоть выпирает сквозь ячейки, тело обмякло на перекладине, голова опущена. Чайки уже поработали над лицом. Глазницы пусты, щеки поклеваны. На лбу местами проглядывает кость.

Вот уж где, думаю я отстраненно, должно быть холодно.

Вот уж где, думаю я отстраненно, должно быть холодно.

– Я же тебя предупреждал, – отзвуки прежней насмешки снова слышатся в его голосе; он начинает проявлять нетерпение. – Это альтернатива, но я думаю, ты согласишься, что здесь, у костра, намного удобнее. Ну и еще кое-что.

– Я же тебя предупреждал, – отзвуки прежней насмешки снова слышатся в его голосе; он начинает проявлять нетерпение. – Это альтернатива, но я думаю, ты согласишься, что здесь, у костра, намного удобнее. Ну и еще кое-что.

Он раскрывает узловатую ладонь и демонстрирует стек памяти со следами свежей крови и плоти. Поспешно хлопнув себя по затылку, я обнаруживаю там зияющую дыру, в которую с пугающей легкостью проваливаются пальцы. На дне отверстия нащупываю скользкую пористую поверхность своей собственной церебральной ткани.

Он раскрывает узловатую ладонь и демонстрирует стек памяти со следами свежей крови и плоти. Поспешно хлопнув себя по затылку, я обнаруживаю там зияющую дыру, в которую с пугающей легкостью проваливаются пальцы. На дне отверстия нащупываю скользкую пористую поверхность своей собственной церебральной ткани.

– Вот видишь, – его голос исполнен почти что сожаления.

– Вот видишь, – его голос исполнен почти что сожаления.

Я опускаю руку:

Я опускаю руку:

– Где ты это взял, Могильер?

– Где ты это взял, Могильер?

– А, их нетрудно раздобыть. Особенно на Санкции IV.