– Сколько ты уже здесь? – спросил я.

Он потянулся и закинул голову к солнцу, зажмурив глаза. Из его груди вырвался звук вроде мурлыканья, превратился в смешок.

– На Вчире? Не знаю, не считаю. Наверное, уже около века. Плюс-минус.

– А Вирджиния говорит, Жучки устранились пару десятков лет назад.

– Да, примерно. Как я уже сказал, Сиерра иногда еще выходит на дело. Но большинство из нас не участвовали ни в чем хуже пляжной драки уже лет десять, двенадцать.

– Тогда будем надеяться, ты не заржавел.

Он метнул в меня еще одну ухмылку.

– А ты-то уже нас просчитал.

Я покачал головой.

– Нет, я просто внимательно слушаю. «Это затронет нас всех, так или иначе?» Тут ты прав. Ты на это пойдешь, что бы ни решили остальные. Для тебя это серьезно.

– Ах, так? – Бразилия улегся на песок и закрыл глаза. – Тогда подумай вот о чем. Этого ты наверняка не знаешь. Когда куэллисты сражались с Первыми Семьями за власть над континентом Новый Хоккайдо, было много разговоров об отрядах карателей, которые выслеживали Куэлл и других из Особого комитета. Их ответ на Черные бригады. И знаешь, что они сделали?

– Да, знаю.

Он приоткрыл один глаз.

– Знаешь?

– Нет. Просто не люблю риторических вопросов. Хочешь что-то рассказать – рассказывай.

Он снова закрыл глаза. Мне показалось, по его лицу промелькнуло что-то похожее на боль.

– Ладно. Знаешь, что такое инфошрапнель?

– Конечно, – термин был давний, почти устаревший. – Дешевый вирусняк. Каменный век. Исковерканные отрывки стандартного кода в вещательной матрице. Забрасываешь во вражеские системы, и вирусы пытаются выполнить те зацикленные функции, которые в них прописаны изначально. Забивают действующий код непоследовательными командами. По крайней мере в теории. Как я слышал, работало оно не очень.