— Сабина Летье свободна? — как-то по-старчески скрипнул серый магистр.

— От моих притязаний — да, свободна. Более того, ее брат останется живым и здоровым отныне и впредь.

— Как милосердно.

— Еще как милосердно, Тобиус! Я хоть и демон, но не злодей во всей этой истории.

— А кто же тогда?

— Ну, — Агларемнон пожал широченными плечами, — можно сказать, что сама Сабина, хотя мне трудно винить ее. Бедная девочка недолюбливала брата, ставшего в одночасье главным сокровищем мамы и папы. Ей было велено присматривать за ним…

— Но она недоглядела. Корова искалечила мальчишку, а его сестру так беспощадно мучила совесть, что она, чистая душа, решила связаться с Пеклом. Мне лишь интересно — за чем из этого всего стоял ты?

— Только за тем, чтобы обеспечить ей связь со мной. Через посредника, разумеется. Увы, благодаря стараниям Церкви, знаниями о том, как вызывать демонов в Валемар, мало кто обладает, приходится использовать слуг. Но только тут я позволил себе вмешаться. Не думаешь же ты, Тобиус, что князь Пекла будет науськивать на ребенка корову? Это как-то даже несмешно.

— Я думаю, что демоны, — он сделал ударение на этом слове, будто забыв о том, что мыши не стоит дерзить змее, — всегда лгут.

Красивые полные губы Агларемнона, которым бы позавидовали первые красавицы рода человеческого, скривились в некоем подобии брезгливого недовольства.

— Кто бы говорил о честности! Ха! Талбот Гневливый в твоей голове сможет довести эту блестящую партию до конца, или же он все-таки выдохся?

— Он знает, Тобиус.

— Конечно, я знаю! Знание было моим ремеслом на протяжении вечности! Ибо есть три лика ангельских, и первый из них Воплощениями зовется, и три ранга в нем, где и Длани, и Гласы, и Зерцала! И Гласы из них — те, что волю Его распространяют, дабы была власть Его на Земле и на Небе, и делами пророков ведают они и святыми предзнаменованиями!

— Я читал книгу, где это написано почти слово в слово. И хотя я содрогаюсь, думая о том, что князь Пекла устроил западню именно для меня, я не могу не спросить: зачем весь этот фарс?

Агларемнон поднялся с земли, стряхнул с гиматия несколько травинок и заложил могучие руки за спину. В неверном свете утра стало видно, что кожа его серая и отдает синевой, а еще Тобиус заметил, что кончики пальцев падшего ангела черны, словно обуглились в огне.

— Ты будешь доигрывать партию?

— Тобиус, это невозможно! Он играл не с нами, он играл нами! Если он действительно способен предсказывать, то игра с ним по определению не может быть честной!

— Нет.

— И правильно. Я играю в раджамауту со дня ее появления, и пока что никто меня не обыгрывал, но не потому, что я ловкий жулик, Талбот Гневливый, а потому, что эта игра — моя страсть, и я очень хорошо играю. Было приятно познакомиться, Тобиус Моль.