Ну а теперь, гражданин Кукарача, рассказывай, из каких будешь, где служил, что умеешь, а мы послушаем, да и решим, кем тебе быть в нашем экипаже.

– Ну… – Кукарача замялся. – Я сам из ирландских гоблинов, но родился уже в Штатах. Пока не позеленел и в разум не вошел, малость похулиганил, банда у нас была, «Детройтские койоты», кары полиции портили, кофемолки домохозяйкам, пожарные гидранты откручивали, в общем, гадили по мелочам. По молодости казалось весело. Потом набрал цвет, повзрослел, скучно стало, мысли промежду ушей зашевелились, подумал, да и пошел работать на «Катерпиллер». Это бульдозер такой. Здоровенный, как гараж у Аль Капоне. Мы с ним по всей Америке дороги строили, тем более что с другой работой стало туго. Великая депрессия, может, слышали?

Русские покивали, наслышаны, дескать, про кризис капитализма в общем и про Великую депрессию в частности.

– Ну вот, я на «Катерпиллере», почитай, всю страну от Мичигана до Техаса проехал, тем более что трудился на подвеске и гусеницах. А потом война началась. В авиацию меня не взяли, на флот – тоже. Так вот я и попал в танкисты.

– Подвеска – это то, что надо, – подумав немного, сказал Шатун. – Будешь у нас ходовым, и, кстати, а что твое имечко значит? Уж больно чудно́ звучит – Кукарача!

Гремлин побледнел до прозрачности, засмущался, прямо как весенняя березка на границе с Канадой, и выдавил запинаясь:

– Кукарача – это таракан по-испански. Так меня в банде прозвали за то, что я шустрый, как таракан.

– А ничего, подходяще, – неожиданно одобрил Шатун. – Вот и шустри давай, Кукарача, чтобы танк наш был проворным, как таракан, и ни один фашистский панцер его прихлопнуть не мог.

– Только я все-таки не понимаю, вы гремлины или нет? – осмелел Кукарача. – У нас гоблины, которые при технике, зовутся гремлинами. А у вас?

– Мы народ, хотя и малый, – серьезно ответил Шатун. – А как нас называть – дело десятое. Война-то народная, понимаешь, американец?

Так Кукарача стал ходовым в танке «Шерман» Т-4, или, как его называли русские, – «Эмчи».

4

4

– Зеленые совсем, – сказал Шатун, – вроде тебя. Погибнут же, хорошо, как не в первом бою!

Кукарача внимательно посмотрел на пятерых направляющихся к танку солдат. Ничего зеленого, на его взгляд, в этих пацанах не было, обычные молодые ребята, разве что росточком не вышли, а так – люди как люди.

– Зеленые, – пояснил Шатун, – это значит по-русски неопытные, необстрелянные. Старый-то экипаж – вот толковые парни были, а все равно кто в госпитале, а кого и вовсе нет больше… Болванку-то Злыдень сдержал, да все равно людей осколками побило. Слабые они, люди.