– Над ним раз в неделю появляется страшный смерч, – пояснила она. – Не простой, те узкие и дергаются из стороны в сторону, потом исчезают, а этот широкий… как вот если бы чашка опускалась…

– Дном вверх?

– Откуда знаешь? Еще ни разу не тронул домик!.. Сверху рев, ураган, по кругу вырванные с корнем деревья, но опускается до самой крыши… будто в самом деле пустая чаша, накрывает почти весь до земли, хочет втянуть в себя, но не может…

– М-дя, – ответил я. – Всякое бывает. Мне вот как-то пять раз подряд три шестерки выпало!.. Вот то в самом дело чудо…

Она помолчала, деревья закрыли от нас тот домик, она заговорила снова:

– А еще бывает красный смерч, он ужасен, но смельчаки сразу выползают из нор, в смерче в грохоте грома и блеске молний бывает окно, можно увидеть этот же город, но либо совсем ранний, либо каким станет через годы! Сперва не верили, но потом поняли, что в самом деле можно заглядывать, что будет…

Под конскими копытами в густой траве проступила дорожка. Арбогастр понесся быстрее, а Бобик, уже поняв, куда направляемся, понюхал землю и, взяв след, унесся за деревья и вывернутые из земли каменные глыбы.

Не дождавшись ответа, спросила сердито:

– Страшно?

– Аж жуть, – ответил я равнодушно. – А что вон там за дракон?

Над верхушками деревьев плывет вместе с массой теплого воздуха самый настоящий призрачный дракон, крупный, блестящий, крылья растопырены, но не чувствуется, что держится благодаря им.

– Страшно? – спросила она. – Не бойся. Когда-то был настоящим! Творил много зла, но стал бессмертным, за сотни лет истончился, теперь только призрак.

– А-а, – сказал я равнодушно, – думал, местные герои убили. А тут, оказываются, даже звери от старости помирают.

– Он еще живой, – возразила она.

Словно в подтверждение ее слов, дракон повернул голову и посмотрел на меня стеклянными глазами. Я похлопал по рукояти меча, дракон с неудовольствием отвернулся и поплыл дальше по течению воздушного Гольфстрима, не прилагая усилий, как статистическая единица демократического мира.

Лерна поерзала, проезжаем в полумиле от невысокой горки, там на вершине огромное оранжевое яйцо в три человеческих роста, сверкающее, словно из чистейшего золота.

Я думал, проедем мимо близко, но дорога резко пошла в сторону, сделала большой крюк и снова вышла на прямую.

– А что с ним? – спросил я. – Чего крюк?

Лерна пожала плечами:

– Никто не знает. Полсотни лет тому проломило снизу землю и поднялось… вместе с этой горкой. Она тоже непонятно из чего, но там не камень… Народ стал обходить стороной, но сейчас, говорят, в яйце скребется что-то, шуршит, а на скорлупе появились трещины.