— Я, кажется, ошиблась с дозой... — Терис замолкла, досадуя на свое упущение, и прислушалась к приближающимся шагам. Старуха шла с трудом, оступалась, и в этом звуке было что-то неприятное до жути; такое же чувство вызывало неестественное движение нежити в руинах, а когда до слуха донеслось ее хриплое дыхание, стало совсем не по себе.

 — Мерзкие твари... — скрипучее ворчание раздалось под самой дверью, и Терис почти видела, как Матильда коснулась ее рукой, делая еще один шаг вперед по коридору, — Твой чертов голодранец бросит тебя... Мне не нужен его ублюдок, хватает и тебя, сидишь на моей шее... Не дури, Корделия, у тебя нет выбора...нет выбора... Я лучше знаю, что нужно делать. А эти идиоты, что меня окружают… Самодовольные идиоты! Спите крепко, спите, а я пока поищу то, что должно быть моим. И утром я буду богаче вас всех... Жалкие черви.

 Терис замерла, смутно надеясь, что старуха не начнет ломиться в дверь, но ее опасения оказались напрасны: шаркающие шаги отдалились к лестнице, скрипнула ступень, другая...

 Ноги подвели ее, и с грохотом тело покатилось вниз, пересчитывая ступени. Глухой удар и хруст ознаменовал конец ее полета, и в доме вновь воцарилась тишина.

 Боясь спугнуть ее, Терис не шевелилась около минуты, прислушиваясь и не рискуя шевелиться из-за проснувшегося почти детского страха выползать из-под одеяла в темный коридор, где только что прошло что-то полумертвое. Пару раз ей послышался шорох, как будто бы Матильда осталась жива и пыталась ползти, или как будто тело билось в агонии, и этот звук прибавил решимости.

 — Я пойду проверю, как она, — полукровка попыталась встать, но Спикер удержал ее на месте.

 — И что будешь делать?

 — Добью, если жива... — едва появившаяся уверенность начала испаряться, уступая место сомнениям и страху сказать или сделать глупость, — Надо свернуть шею, так?

 — Ты делала это раньше?

 — Нет, но...я же должна учиться.

 — Прояви милосердие, не омрачай ее последние минуты своими попытками прикончить ее.

 Терис медленно кивнула, соглашаясь, и понимая, что решение бежать добивать старуху было слишком поспешным. Она и так мертва, а если нет — ее добьет яд. А ей самой лучше лишний раз не выходить, тем более, сейчас: обнаружение еще одного трупа будет означать еще одну истерику со слезами, что уже успело надоесть.

 — Я не подумала, — с сожалением призналась она, сворачиваясь на прежнем месте.

 — У тебя это часто случается. Но твое желание учиться похвально. Когда подлечишься, отведу тебя в одни руины, потренируешься на гоблинах, у них довольно хрупкие кости.