— Насколько мне известно, он не отличался умом. — Золотая птица вновь стала всего лишь застежкой, и возложенные на неизвестные силы надежды сгорели в огне свечей, отраженном в гранях изумрудов. — Ты, видимо, тоже. Тебе не давали слова.

 — Аркуэн, нет... — Пергамент с шорохом упал на пол.

 — Матье, следующее слово от нее я буду считать сопротивлением воли Слушателя. Ты знаешь, что делать. — Улыбка альтмерки и выражение ее глаз утратили всякий намек на недавнюю искренность и сострадание.

 Пальцы Матье Белламона болезненно сжали руку; бретонец дрожал, и полукровка чувствовала, как он с усилием заставляет себя оставаться на месте.

 Он тоже когда-то служил в их убежище. Он тоже знал всех. Ему тоже было тяжело, но приказ Спикера пересиливал все чувства и страхи, заставляя повиноваться.

 — Итак, теперь здесь стало тише... — Аркуэн села на край стола, пренебрегая пустующим креслом. — Тебе нужно уяснить одну вещь и смириться. Все решено, Слушатель подписал приказ. Те, кто сейчас в убежище, не доживут до утра в любом случае. Разница лишь в том, кто это сделает. Или вы двое подтвердите таким образом свою верность Братству, или ими займутся мои люди и те, кого прислал Слушатель. Будь уверен, их достаточно. И так просто никто не отделается. Ты ведь знаешь меня, я люблю допросы. — Альтмерка аккуратно сложила ногу на ногу и разгладила складки черного дорожного платья. — Даже если они не имеют смысла. И ты напрасно думаешь сейчас о том, чтобы прикончить меня. Поверь, ты сделаешь только хуже. Едва ли у тебя получится, а если даже так, то Матье убьет твою ученицу, или кто она там тебе. И до убежища ты не доберешься — мои люди на всякий случай ждут у входа. — О стол негромко стукнули перевернутые альтмеркой песочные часы. — Очищение тоже начнут через час. Если, конечно, ты сам не возьмешь все в свои руки. — Она склонилась и почти ободряюще коснулась окаменевшего плеча Лашанса. — Я верю, ты можешь принять верное решение. Хотя бы чтобы не дать мне повода убить тебя и Терис, раз уж для вас двоих Слушатель на этот раз сделал исключение.

 Песчинки в часах падали, поблескивая на свету, и горочка внизу росла — медленно, но неумолимо. Песок отсчитывал секунды. Пять, десять, тринадцать, четырнадцать...

 На пятнадцатой секунде Терис не выдержала и снова закрыла глаза, давая красноте поглотить весь мир, отдавая сознание на растерзание лихорадке.

 Очищение. Это слово прозвучало, и теперь от него никуда не деться. То, чего еще минуту назад можно было избегать в мыслях, теперь обрело суть более ясную, чем просто приказ Слушателя.