Мать кричала, но ее напор был бессилен перед слишком яркими, греющими душу видениями. Он заберет ее с собой, и мать смирится с этим. В сумраке подвала темно, толстые стены надежно укрывают от враждебного мира, есть свечи и есть колба с вязкой зеленью, которая спасет их всех, если за ними придут.

 — Приезжайте в Анвил. Мой отец был смотрителем маяка. Я...я живу там, когда возвращаюсь в город. Если... Если будете там, я буду рад вас видеть... И там безопаснее...

 Мать рвала его пальцами, и он видел, как с пожелтевших костей слезала кожа. Ее крик обратился в яд и разъедал изнутри, но он терпел: помогал выдержать внезапно потеплевший и смягчившийся взгляд Спикера.

 Она была живой и более реальной, чем мать, не способная вырваться из его головы, и каждое ее слово или жест имели большую власть. Одно ее слово — и он остановится. Он не позволит грядущей бойне начаться в зале и, когда все закончится и мать будет отомщена, будет служить ей. Только одно слово...

 Она не ответила, вдруг вскинув взгляд поверх его головы и подавшись вперед. Безупречную ясность мысли отравила ее тревога, и звук, донесшийся до слуха, сломал казавшуюся непоколебимой решимость.

 Звук шагов, почти неслышных, если бы не хромота того, кто услышал их разговор.

 Он замер, не смея шевельнуться и не имя сил сопротивляться матери, вернувшейся оттуда, куда мгновение назад загнала ее его ненадолго обретшая силу воля.

 Мать пронзительно хохотала, колотя покрытыми обрывками кожи руками в стены в своем исступленном веселье. Мать смеялась над ним и над его слабостью, давая сполна ощутить, чего стоило его мысленное отречение от нее.

 И он вновь не смел ей возражать. Не сейчас, когда он почти видел, как в голове Лашанса складываются воедино воспоминания о давнем контракте и услышанное сейчас. Он помнил маяк. Он помнил женщину, которой отрубил голову и мальчишку, которого оставил в живых. Теперь он знает все, и единственным, чего ему не хватает — это его дневника и иссохшей головы матери.

 Он встал, шатаясь и с трудом делая шаги. Если Аркуэн и говорила что-то, он уже не слышал.

 Догнать предателя и убить. Банус Алор дочитал отчет

 Аркуэн что-то говорила, но он не слышал. Слух был полон визгливого хохота матери, и забившееся в угол сознание отчаянно пыталось найти выход.

 Бежать следом. Бежать и надеяться, что Банус Алор выйдет навстречу. Вдвоем они справятся с предателем, и так будет лучше. Он едва ли выживет, но Аркуэн останется в безопасном месте.

 Темные стены коридора давили, пол скользил под ногами, и страх лишал возможности чувствовать течение времени. Он знал, что шел — невыносимо медленно, как во сне, и так же медленно долетали глухие звуки.