За недели, минувшие с ее разговора с Тилмо, она не видела никого, кто мог бы иметь отношение к Братству. Ее никто не искал и не передавал посланий. Легионеры, иногда попадавшиеся ей на пути, не обращали на нее внимания, и их слепота иногда порождала веру в то, что она уже умерла и призраком бродит среди живых, иногда забирая с собой тех, чей час уже настал. Даже то, как сонные трактирщики принимали от нее плату за ночлег, не спасало от этого чувства, и единственным, убеждавшим ее в собственном существовании, оставалась способность чувствовать запах болота, головную боль и страх. Страх за Спикера, старательно гонимый тысячами объяснений, с каждым разом терявшими свою силу.

 Он побывал в Морровинде и теперь находится где-то в Сиродииле, предупрежденный Черной Рукой о том, что возвращаться ему некуда. Где именно — Тилмо не сказал, поскольку едва ли знал сам, и оставались только домыслы, подпитываемые знанием о том, как Черная Рука относится к Спикеру запятнанного позором убежища. Если они решат избавиться от нового командора Легиона, то поручат это ему. Если заподозрят его в чем-то, то убьют на месте, не растрачиваясь на поиски виновного. Неизвестность была полна отчаяния и надежды, рожденной услышанными от кого-то словами о том, что все в Черной Руке связаны и чувствуют смерть друг друга. если так, то он еще жив, а чувство безысходности и тоски — лишь порождения ее усталости и одиночества, которые рано или поздно закончатся. Если бы не приказ как можно скорее покончить со всеми четырьмя жертвами, она давно бы оставила контракты и искала его. Останавливало только давно усвоенное понимание того, что так она скорее навредит, чем поможет. Душитель, нарушивший приказ — отличный повод для Черной Руки избавиться от лашанса.

 Дом Гвинаса приближался, но убийца уже не заставляла себя сосредоточиться, зная наперед, что хозяина нет дома, и замок она откроет ключом, изготовленным ей одним из местных воров. Изжелта-бледный и почти слепой, он казался таким же призраком, каким стала она, и встреча с ним в местном притоне казалась частью тяжелого и душного сна, которые обычно дарили ночь в этом городе. Стража, безразличная почти ко всему в этом городе, если и увидит ее, то не обратит никакого внимания или решит, что к босмеру приехала его родственница. Потом она так же тихо уйдет, заперев дверь, и хозяин не узнает, что в доме побывал чужак.

 Ключ повернулся в замке мягко, с приятным глухим щелчком, свидетельствующим о мастерстве полуслепого вора.

 Едва слышный звук натянувшейся и лопнувшей под ногой нити заставил замереть на месте. Несколько бесконечно долгих мгновений прошли в тишине, и полукровка с облегчением выдохнула, вспомнив о нитках, которые в приюте некоторые дети натягивали на свои сундучки, опасаясь за их содержимое. Она без труда натянет эту нитку, когда закончит свои дела в доме.