Состояние щенячьего восторга исторгло у молодого артиллериста вопль:

– Попада-а-а-ние-э-э-э!!!

Только тут сухопутный офицер осознал, что вокруг люди тоже кричат в горячке боя:

– Подавай! Подавай!! Подавай!!!

– Наддай, братва!!

– Максимушкин, прикрывай!

У несколько ошалевшего поручика мелькнула совершенно дичайшая мысль о пехотном прикрытии орудий, но он тряхнул головой и осознал, что имелось в виду нечто другое. Глянув в сторону кормовой прорези в стене рубки, артиллерист успел увидеть, как перед носом у разворачивающихся кораблей колонны встают огромные, выше мачт столбы воды.

Азарт полностью замутил разум юного поручика. Ему и в голову не пришло считать боеприпасы. О них он вспомнил лишь после выкрика унтера:

– Гранаты кончились!

Начарт добавил:

– Ушла двадцать одна граната, шесть не взорвались.

Армейский артиллерист подумал, что, наверное, перехвалил наводчика носовой пушки (очень уж много тот мазал), потом вспомнил, что лейтенант Мешков говорил о невзрывающихся боеприпасах, и мысленно ругнулся на их дурное качество.

Грянула команда Семакова:

– Все вниз!!!

Поручику показалось, что артиллерийская прислуга начала выполнять команду ещё до того, как она была подана, чего, разумеется, быть не могло.

Картина в носовой прорези покатилась направо, и на этот раз Боголепов сообразил правильно: командир хочет развернуться и увести «Морского дракона» от ответных ядер. Их не могло не быть – и они были.

Дзанг-баммм!!!

На кормовой стенке рубки появилась выпуклость, которой раньше не было. «На излёте попало в рубку, не пробило», – как-то отстранённо подумал поручик. Он был не совсем прав, но свою ошибку осознал лишь минут пять спустя.

Корпус «Морского дракона» дёрнулся; на этот раз звук от попадания был гораздо глуше. Моряки устояли на ногах без труда. Армейский офицер, отдать ему справедливость, тоже ухитрился не упасть, хотя это ему стоило усилий.

– Всё, ушли, уже не достанут. – Голос командира был как-то слишком спокоен. Слова содержали в себе чистую правду, но…