На улице уже потихоньку светало. Уличные фонари ярко светили, и мы неспешно брели между ними по смутно знакомой улочке, а многочисленные патрульные, проходящие мимо, с интересом косились в мою сторону. Впрочем, я не особо переживал на этот счет: лицо благодаря декодеру вряд ли могло показаться кому-то знакомым, а характерных наколок у меня сроду не водилось.

– Далеко нам еще? – спросил я у рядового.

– Еще два квартала, – закатив глаза, припомнил мой провожатый. – Там многоэтажный дом будет, четыре, кажется, этажа, а номер… восемь. Нет, девять. Ну и этаж ваш – третий.

– Ага, понятно…

Честно сказать, в глубине души я чувствовал себя неважнецки. Возможно, тому виной была вбитая в голову, точно огромный гвоздь, идея, что Синдикат – наши враги. Умом понимаешь – люди как люди, просто цели преследуют иные, – однако стоит тебе увидеть парня в форме Синдиката, и невольно стискиваешь зубы, а ладони твои сами собой сжимаются в кулаки. Порой мне кажется, что Тейлор и старшие офицеры обладают даром убеждения на каком-то запредельном, аномальном уровне или даже гипнозом.

Идиотское предположение, не правда ли?

С такими мыслями я протопал обещанные два квартала и увидел тот самый четырехэтажный дом под номером девять.

– Ну, стало быть, пришли? – спросил я, покосившись на рядового.

– Да, сэр.

– Спасибо, что проводили.

– Не за что, сэр.

– Счастливо, – бросил я и побрел к дому.

На крыльце сидели два зрелых солдата без кителей и курили старые добрые бумажные сигареты. Когда я подошел к ним, в нос ударил густой табачный дым. Глаза моментально наполнились слезами, и я против воли закашлялся.

Один из старожилов окинул меня скептическим взглядом и горестно вздохнул, а второй лишь покачал головой и отвернулся. Видно, сочли меня слабаком. Ну, в общем-то, в вопросах курения мне с ними действительно было не тягаться – последнюю свою сигарету я выкурил еще в Иране, лежа в кузове пикапа, уносящего меня из безжизненной пустыни в Бендер-Аббас, и глядя в голубое небо сквозь сизое облако табачного дыма.

Я все же кивнул этой парочке и, не дождавшись никакой ответной реакции, нырнул внутрь.

Здание, некогда явно бывшее общежитием, ныне превратилось в подобие казармы. Я миновал комнату, отведенную под прачечную, где одинокий рядовой, восседая верхом на машинке, ковырялся в мобильнике. Заслышав шаги, он равнодушно посмотрел на меня и снова уткнулся в телефон. Ничего необычного, просто еще один мужик в майке с коротким рукавом и сине-черных штанах Синдиката. Подобных типов тут явно имелось в достатке.

В остальных комнатах, которые встречались мне по дороге к лестнице, находились двухъярусные койки для личного состава. Некоторые кровати были идеально заправлены, другие – кое-как; видимо, с дисциплиной в рядах Синдиката имелись некоторые проблемы.