– Вот, и мне почудилось, что ты вылетаешь из окна ванной.

Я уставился на Сью.

– Не смотри на меня так. Я понимаю, что это безумие.

У меня загорелись уши.

– В общем, я хочу извиниться за то, как вела себя тем вечером. Я была сильно пьяна. Сейчас мне приходится много извиняться. Мы называем это «Девятым шагом».

Я аж кофе подавился. «Девятый шаг»?

– Моя мама не была алкоголичкой, – начал я, когда смог нормально дышать, – но она как раз проходила «Девятый шаг» со мной, перед тем как улетела в Европу. Перед тем, как погибла.

– Да, – кивнула Сью. – У «Ал-Анона» та же программа «Двенадцать шагов», что у «Анонимных алкоголиков». Я лежала в больнице, когда твоя мать погибла, но родители рассказали мне. Я очень расстроилась.

– Угу.

– Надеюсь, я не наболтала лишнего. – Сью вздохнула. – О лечении могу говорить без конца. Это как религия, а я – новообращенная.

– Я ничуть не против. Пожалуйста!

Мы вспомнили общих знакомых, и Сью собралась уходить.

– Я рада, что встретила тебя.

– И я рад, – искренне проговорил я.

Сью ушла, а я остался смотреть на пустую чашку. Интересно, агенты АНБ до сих пор караулят у отцова дома?

В «Дэйри куин» возле туалетов есть таксофон, но мне нравилось сюда приходить. Это приятная часть моего прошлого. Если позвонить отсюда, АНБ начнет караулить здесь в надежде на мое возвращение. Я вышел на улицу, к мусорному баку, и прыгнул на автовокзал Станвилла.

Маленький зал ожидания с торговыми автоматами, казалось, не изменился за полтора года с моего побега в Нью-Йорк. Грусть и страхи того времени пропитали зал, облепили стены, витали в воздухе. Я подошел к таксофону и вставил двадцатипятицентовик.

Отец взял трубку после двух гудков.

– Алло!

По раздраженному голосу я понял, что ему нужно выпить.