А там, где только что урчала машина, колыхалась груда полированных листов в связке с сочленениями. Не вынесла, бедняжка, радости: механический инфаркт разнес ее вдребезги. Человек почтил осьмилапину память минутой молчания — ровно столько ему потребовалось, чтобы обдумать, с чего начинать.

Именно это место его устраивало. Обзор и ширина канала подходящи, светофоры (когда выберутся из перехода) будут четкими ориентирами для телескопа. И работа закипела. Крохотный бульдозер (в сложенном виде он поместился бы в спичечный коробок) тщательно выровнял площадку три на четыре метра. Другой бульдозер (побольше) лизал площадку четыре на шесть, у перехода — третий: девять на шесть. И далее, по возрастающей: 12X9. 18Х12, 24Х18… Пока счет шел на квадратные метры, дело споро двигалось, но площадки, выутюженные вслед за первыми, исчислялись в квадратных километрах — самая большая была сорок на тридцать километров.

Тут Юкла вспомнил о праве на отдых. Надул второй диван, шкаф, ванну и крохотный телевизор. Переоделся, принял душ и, настроив антенну в положение «Земля», включил телеприемник. Звуки (какая жалость!) не слишком-то торопились за четким изображением. Шла вечерняя информационная программа. На экране появилось клише «Новости науки», а из ленивых динамиков диктор сообщила: «Сорок шестую серию мультсериала «Уж я погожу!» вы сможете посмотреть после окончания информационной программы «Время».

Юкла зевнул, устраиваясь помягче, убрал вводящий в заблуждение звук. На экране, увешанный микрофонами, как новогодняя елка, корреспондент деловито тасовал губами: ему точно так же ответствовал мужчина представительного вида — не иначе директор какого-нибудь громкого института. На финишной площадке космопорта торчал гвоздем аппарат явно неземной конструкции. Подле «гвоздя» сновали роботы — выгружали контейнеры, не очень-то с ними церемонясь. Юкла предположил, что доставили урановую руду, да промазал. Шустрый кран из шестнадцати вертолетов вырвал из гнезда космического аппарата черное гофрированное приспособление.

— Так это же наш телескоп! Ну, молодцы, оперативно! — Он даже подпрыгнул от счастья. Диван, однако, не разделил настроения хозяина и, радуясь своей предусмотрительности, тихонечко сдулся.

— Вот ты, значит, как?.. Я его как друга таскаю в кармане, а он… — намекнул санайтик дивану, зависая в воздухе. — Вот брошу здесь, и поглядим, что от тебя останется. Говорят, марсианские крысы…

Быстренько же округлился диван, подставляя пухлый живот под удар. Юкла Стэ придиванился, покачал головой и докончил фразу: